Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса

Наделенному совестью человеку трудно поверить, что его страна готова применить ядерное оружие для любой другой цели, кроме отражения ядерной атаки. Но именно такой остается официальная политика США, Великобритании, Франции, России и Пакистана: все эти страны заявили, что могут применить ядерное оружие, если они или их союзники подвергнутся массированной неядерной агрессии. Политика применения ядерного оружия первым не просто попирает все представления о соразмерности – она опасна, потому что агрессор, уже применивший неядерное оружие, будет испытывать соблазн нанести предупредительный ядерный удар. И даже если он этого не сделает, на любую ядерную атаку он, скорее всего, отреагирует собственным ядерным ударом.

Таким образом, напрашивающийся способ уменьшить опасность ядерной войны – это провозгласить стратегию неприменения ядерного оружия первым[974]. В теории это исключит вероятность ядерной войны полностью: если никто не применит ядерное оружие первым, ни одна бомба никогда не взорвется. В реальности это отчасти снизит соблазн нанести упреждающий удар. Ядерные державы могли бы подписать по этому поводу отдельный договор или добиться того же результата и с помощью тактики GRIT (пошагово принимая на себя обязательства не атаковать, скажем, гражданские цели, неядерные государства и цели, которые можно уничтожить обычными средствами); наконец, они могли бы просто принять эту стратегию в одностороннем порядке, что в их же собственных интересах[975]

. Благодаря ядерному табу сдерживающий эффект политики возможного применения ядерного оружия первым уже не так велик; к тому же такая страна будет по-прежнему защищена обычными вооружениями и возможностью нанести ответный удар: ядерное око за око.

Стратегия неприменения первым кажется очевидной, и Барак Обама был близок к ее принятию в 2016 году: советники отговорили его буквально в последнюю минуту[976]. Время сейчас неподходящее, сказали они; снова показавшая свой норов Россия, Китай и Северная Корея могут расценить такой шаг как признак слабости; он может напугать нервных союзников, которые сейчас полностью полагаются на американский «ядерный зонтик», и заставить их разрабатывать собственное ядерное оружие, особенно в ситуации, когда Дональд Трамп угрожает лишить партнеров по коалиции поддержки США. Со временем это напряжение спадет, и к стратегии неприменения первым наверняка снова вернутся.

В обозримой перспективе мир вряд ли избавится от ядерного оружия, и уж точно этого не произойдет к 2030 году, назначенному активистами крайним сроком. В своей Пражской речи 2009 года Обама сказал, что эта цель «не будет достигнута быстро, возможно не на моем веку», что отодвигает финишную линию куда-то за 2055 год (см. рис. 5–1). «Нам нужно запастись терпением и настойчивостью», – предупредил он, и последние события в США и России подтверждают, что нам потребуется немало того и другого.

Однако направление движения не вызывает сомнений. Если ядерные боеприпасы будут по-прежнему списываться быстрее, чем изготавливаться, если их выведут из состояния боевой готовности, если всеми странами будет гарантировано неприменение первым, а тенденция к отказу от межгосударственных войн продолжится, то к середине этого века мы можем подойти с небольшими, надежно контролируемыми ядерными арсеналами, сохраненными исключительно для взаимного сдерживания. Пройдет еще несколько десятилетий, и это сдерживание может закончиться их исчезновением. К этому времени ядерное оружие будет казаться нашим внукам нелепостью, и они раз и навсегда перекуют эти мечи на орала. Возможно, в ходе этого долгого процесса риск ядерной катастрофы никогда не будет равен нулю. Но каждый новый шаг к цели будет снижать этот риск, пока он не сравняется с другими опасностями, угрожающими выживанию нашего вида, будь то астероиды, супервулканы или искусственный интеллект, штампующий из нас скрепки.

Глава 20

Будущее прогресса

С тех пор как в конце XVIII века Просвещение вступило в свои права, ожидаемая продолжительность жизни в мире выросла с 30 лет до 71 года, а в странах, которым повезло еще сильнее, – до восьмидесяти одного[977]. В начале эпохи Просвещения треть детей, рожденных в богатейших регионах мира, умирала, не дожив до пяти лет; сегодня эта судьба 6 % из тех, кто родился в его беднейших уголках. Роды стали безопаснее и для их матерей: тогда в богатейших странах каждая сотая роженица умирала, не увидев своего младенца, теперь в беднейших материнская смертность в три раза ниже и непрерывно снижается. Даже в бедных странах смертельные инфекционные заболевания уносят все меньше жизней; некоторые поражают теперь всего несколько десятков человек в год и скоро исчезнут совсем, как в свое время оспа.