Протестантам о Православии

Во–вторых, вопрос о том, что значит «быть христианином» предполагает и размышление о том, зачем именно мы позваны Христом. Что именно Христос желает нам передать после того, как мы откликнемся. Размышления на эту тему в богословии называются «объективной сотериологией» («сотериология» — учение о спасении). Это рассказ о том, что сделал Христос «нас ради человек и нашего ради спасения», и что именно Он передает нам.

В–третьих, размышления о том, что значит «быть христианином» предполагают и понимание того, что должен сделать сам человек для того, чтобы оказаться в состоянии принять эти дары и не растерять их. Это то, что можно назвать «субъективной сотериологией». В ней объясняются те личные усилия человека, которые делают возможным усвоение каждым им дара, принесенного Христом всему человечеству.

Собственно, различия в ответах на эти вопросы («Что Христос сделал для нас?» и «Что мы должны делать для Христа?») и есть те самые различия, которые породили все разнообразие христианских конфессий.

Поэтому сопоставление разных течений христианства между собою должно коснуться этих проблем. Протестантам только кажется, будто их отличие от православия лишь в обрядах: отношение к иконам, способ совершения крещения, молитвы ко святым… Большинство протестантов, пожалуй, даже не догадываются, насколько глубже наши различия.

Если выше интонация нашего разговара с протестантами была скорее апологетической, защищающей Православие от критики со стороны протестантов, то теперь речь пойдет о том, что именно в протестантизме кажется непродуманным, нелогичным, поверхностным, если на него посмотреть из перспективы православной традиции[250].

Вопросы «субъективной сотериологии» я затрагивать не буду. Дело в том, что у этого термина есть синоним. Это слово аскетика

. Аскетика говорит о том, что и как человек должен изменять в себе ради того, чтобы сделать себя доступным для действия Христа. Чтобы глубоко говорить об аскетике, необходимо иметь опыт практического личного участия в аскетическом делании. При этом желательно быть монахом и даже священником (чтобы иметь возможность говорить, основываясь не только на своем опыте, но и на опыте других людей, чьи душевные пути открываются перед священником). Поскольку же я не монах, не священник и не аскет, то и не чувствую за собой права говорить об аскетике.

Но есть вопросы «объективной сотериологии». Если бы жизнь религий сводилась к человеческим действиям и усилиям (то есть к обрядам и к аскетическим упражнениям), то можно было бы признать экуменическое равенство религий. В самом деле — не все ли равно: выражают люди свое восхищение природой в стихах, написанных гекзаметром или ямбом, в картинах, исполненных в стиле символизма или импрессионизма, в музыке вокальной или инструментальной… Утонченнейшее и своеобразнейшее искусство Японии и Китая ведь не воспринимается европейцами как нечто, «противоборствующее» искусству великих европейских мастеров. Китайские вазы в наших музеях не потеснили полотен Рафаэля. Аналогично можно было бы сказать, что и разные религии в многообразии своих обрядов выражают благовение человека перед высшей Тайной — и в этом разнообразии нет ничего преступного или недостойного. Приемы же аскетики, дисциплинирования чувств, плоти и ума довольно схожи в разных религиях. Уж сколько говорено о схожести путей концентрации сознания, предлагаемых в буддизме и в праславном исихазме…

Да, если бы религия была лишь человеческой деятельностью, она была бы просто частью человеческой культуры, а право культуры на многообразие неоспоримо. Поэтому люди нерелигиозные, воспринимающие религиозную тематику в привычной для себя перспективе, говорят, что споры религий между собой есть «невежество»и «бескультурье». Посетитель музея менее всего хотел бы видеть спор иконописцев и сторонников ренессансной школы. Сам–то он готов всюду заметить и по достоинству оценить красоту, изящество и «свежесть видения». И если некая «вещица» исполнена искренне и со вкусом — то зачем же отрицать право на существование этому творческого продукта в мире Культуры?

Но религия есть нечто большее, чем культура, потому что религия — не просто человеческая деятельность. Религия — это взаимная связь, диалог, и в ней есть нечто, что Иная сторона сама сообщает о себе. Бог не есть просто Тайна. Он выходит из Своей непостижимости, приближается к людям, говорит к нам и действует «посреде нас». И именно с этой, нечеловеческой, не–субъективной стороной религии связано самое главное в мире религий. Самое главное и самое опасное: а вдруг ты не расслышишь этого зова Бога? Вдруг пройдешь мимо протянутой тебе руки?

Люди могут изготовлять любые сосуды. Предлагаемые людьми формы могут быть любыми. Но наполнение сосодов может быть разным: в одном — пустота; в другом — прогорклое масло, в третьем скисшее вино, в четвертом — вода, а где–то — драгоценнейший Нектар Жизни.