Протестантизм

В мартирологах прославлялся бесценный подвиг святой кончины Гуса и говорилось о Мартине Лютере, праведность которого усматривалась в жизни, борьбе и смерти. Его ставили в пример как стойкого и мужественного человека, героически преодолевшего насилие папства и рисковавшего жизнью. Читателей вдохновляла не чудодейственная сила, которая гарантировала святость в католическом пантеоне, а конкретное человеческое мужество, засвидетельствованное документами. Не только известные люди, но десятки мужчин, женщин и девушек из всех сословий, несмотря на любовь к жизни и трепет перед смертью, принимали жуткие по тем временам казни (кляп, смоляные бочки, виселицы, утопление и т. д.). В тисках палачей и в огне они пели гимны Всевышнему, молились и радовались.

Допросы и пытки новые мученики выносили с теми же чувствами, какие испытывали мученики первоначальной христианской церкви. Мартирологи убеждали в прямой преемственности между ними и грозно предрекали гибель нечестивцев от руки Бога. Книги украшались портретами мучеников, а их палачи изображались в облачениях папы и кардиналов, красных от пролитой ими христианской крови. Таким образом, протестантская литература пропагандировала мученичество как составную часть морального кодекса христианина, который радовался смерти за веру, потому что он не принадлежал себе — он принадлежал Господу.

Sola fide (Спасение только в вере)

Догмат о спасении верой Лютер формулировал кратким изречением «спасение только в вере» (sola fide) и подтвердил своим переводом Послания апостола Павла к римлянам (Римл. III, 28). В оригинале слово «только» отсутствует, и католические знатоки священных текстов усилили обвинения против Лютера. Его обвиняли в искажении Писания, на основе которого он боролся со схоластикой, добиваясь иного качества религиозной веры.

Согласно схоластической традиции, под верой понималось состояние человека, полностью доверяющего непогрешимой Церкви учить о Боге и мистически соединять человека с Ним. Католики допускали, что мирянин может не вникать в содержание вероучения и не уметь разбираться в связях между догматами. Такие миряне не смогли бы стать опорой для построения верной Евангелию церкви, над созданием которой практически работали Лютер, Цвингли, Меланхтон, Буцер, Кальвин. Они, каждый по-своему, преодолевали пассивное отношение верующих к индивидуальной религиозности.

Лютер порицал душевную слепоту в церкви Антихриста, где христианину не дают познать личный опыт выработки своих чувств и убеждений. Психологические богатства веры он считал неисчерпаемыми и сравнивал веру со Вселенной. Реформатор часто обращался к теме мистического брака души христианина с Христом и процессу возрастания веры под скрытым влиянием Бога. Комментируя Послание Павла к римлянам, он был солидарен с апостолом в том, что вера заключается в борьбе духа с плотью, когда под влиянием Святого Духа и благодати человек обретает любовь к божественному Закону. Возвышая веру как комплекс глубоких и разнообразных переживаний человека, Лютер считал ее непостижимым божественным даром, временем встречи с Богом и приравнивал к Слову, которое смиряет и убеждает.

В полемике с «левыми» течениями, которые решительно не желали считаться с Ветхим Заветом и заявляли, что закон Христа отменяет законы Моисея, Мартин Буцер подчеркнул идею Лютера о христианском свидетельстве в Ветхом Завете. Непоколебимое убеждение в том, что Божья воля направляет людей к святости и славе, побуждало страсбургского реформатора находить христианство в древности в качестве внутренней религии сердца, отличающейся от внешних предписаний иудаизма. В регламентах Страсбурга подчеркивалось возникновение Церкви по велению Святого Духа для объединения на протяжении земной жизни избранников и отверженных, проповеди Евангелия и соблюдения дисциплины верующими. Взращенная своими духовными пастырями — пророками, апостолами и учителями, — церковная община считалась инструментом церковного единства. В общине происходило воздействие Христа на верующих.

Почему же все, что свершил и претерпел ради спасения рода людского Сын Божий, не привело сразу к утверждению веры и церкви? Почему история христианской церкви сложилась из постоянного преодоления угроз ее существованию, т. е. гонений, несогласий и ересей? Почему преподанное Христом Евангелие и поныне оставляет многих христиан равнодушными? Задавая эти вопросы читателю, «Наставление» Кальвина утверждает, что выход из неразрешимых, казалось бы, противоречий бытия уже указан Христом.