Против Маркиона в пяти книгах

3. В самом деле, <является> возмутительным, что у Ромула Прокул был свидетелем его вознесения в небо,[941] а у Христа не нашлось того, кто возвестил бы о схождении его бога с неба, ***[942] словно тот иначе поднялся по той же лестнице обмана, чем этот спустился. Какое, однако, ему было дело до Галилеи, если он не был Христом Творца, Христом, для начала проповеди Которого эта область была предназначена, по словам Исаии: Прежде это пей, делай <это> быстро, область Завулона и земля Неффалима, и прочие, что <населяете> приморскую <землю> и <землю за> Иорданом, Галилея языческая. Вы —

народ, что сидит во тьме — смотрите на свет великий; вы, что населяете землю, сидя в тени смертной; свет взошел над вами?[943] 4. Хорошо <для нас>, что и бог Маркиона притязает на титул просветителя язычников, чтобы тем более быть должным, раз уж он сошел с неба, скорее сойти к Понту, чем в Галилею.[944] Однако, так как и место, и осуществление просвещения предстают перед Христом в соответствии с тем, что было предсказано, мы уже начинаем понимать, что Он — Тот, Кто был предвещен, показывающий в первом Своем появлении, что Он пришел не для ниспровержения Закона и пророков, но, скорее, для исполнения.[945]

Ведь слова об этом Маркион соскоблил как позднейшую вставку. 5. Но напрасно он отрицает, что Христос сказал то, что Он тут же частично совершил. Ибо Он исполнил пророчество, касающееся места: с неба — сразу в синагогу,[946] как обычно говорят: «Делай то, для чего мы пришли»; Маркион, изыми из Евангелия также и эти слова: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева,[947] — и:

Нельзя отнять хлеб у сыновей и дать его псам[948] — дабы Христос не казался принадлежащим Израилю. 6. Достаточно мне сделанного вместо сказанного. Убери слова моего Христа — заговорят <Его> деяния. Вот, Он пришел в синагогу: конечно, к погибшим овцам дома Израилева. Вот, хлеб Своего учения первым предлагает израильтянам: конечно, оказывает им предпочтение как сыновьям. Вот, другим его еще не уделяет: конечно, обходит их как собак. Кому же Он уделил бы <его> скорее, если не тем, кто чужд Творцу, если бы, прежде всего, не принадлежал Творцу? 7. И, однако, каким образом мог быть допущен в синагогу столь неожиданно пришедший, столь неизвестный, о Чьей трибе, о племени, о семье, наконец, об <имени в> податном списке Августа, который в качестве вернейшего свидетеля Рождества Господня сохраняют римские архивы, никто до сих пор ничего не знал? Конечно, они (иудеи) помнили, что тот, об обрезании которого они не знали, не должен быть допущен в святая святых. Но даже если в синагогу входили все без разбора, однако не для того, чтобы учить, если только это не был прекрасно известный, испытанный, проверенный еще ранее для совершения этого самого <дела> или из другого места уполномоченный исполнить эту обязанность <человек>. Изумлялись

же все учению Его. Конечно. Потому что, — говорит, — в силе было слово Его,[949] — не потому, что Он учил против Закона и пророков. Разумеется, ведь Он божественную речь, силу и благодать являл, скорее воздвигая, чем разрушая сущность Закона и пророков. 8. В противном случае они не изумлялись бы, но ужасались; не дивились бы, но сразу отпрянули бы от ниспровергателя Закона и пророков и, прежде всего, проповедника другого бога, ибо Он не мог бы учить против Закона и пророков, и на этом основании — против Творца, не предпослав исповедование противоположного и враждебного божества. Следовательно, поскольку ни о чем таком Писание не сообщает, кроме как о том, что одна лишь сила и мощь слова вызывала удивление, оно (Писание) скорее показывает, что Он учил согласно Творцу, ибо оно (Писание) не отрицало это, чем против Творца, ибо оно не указывало на это.