Против течения

Если говорить о моём отношении к Морозову, то я, наверное, его боготворил, и это не будет высокопарным сравнением… Он был для меня кумиром. Многие даже замечали, что я говорил с его интонациями. Что ж, такова была сила его личности и его обаяние. Если говорить о его отношении к людям, то я написал короткое стихотворение на эту тему:

Он не был тёплым,Был скорее сложным,Но оставаясь рядом с ним

В любой мороз,Замёрзнуть было невозможно.

По своему мировоззрению Юру, безусловно, можно отнести к философам. Очень масштабно мыслящий. Часто меня поражало его видение. Оно было пророческим.

Россию он, конечно, любил, но, по-моему, относился к ней как к хорошему кораблю, который плывёт не в ту сторону. Понятие «русский рок» было ему чуждо, как, впрочем, и мне. «Рок» — это чисто англо-американское понятие. По этому поводу он всегда говорил кратко и чётко и охарактеризовал его так: «Рок — это риф». Я с ним полностью согласен. То есть рок-музыка — это музыка на базе рифообразной структуры (риф-астенатная, рифовая фигура).

Если писать честно о том, что мне ближе в Юрином творчестве, то это, конечно, ранний и средний период. Именно тогда были написаны «Замороженное время», «Блюз пустой комнаты», «Идиот», «Красотка-лошадь», «Обезьяна», «Кретин», «Баллада о предательстве» и т. д.

Уже позднее, когда Юра был серьёзно болен, мы опять очень сблизились. Возникла какая-то особая душевная и даже духовная близость. Юра в эти уходящие, ускользающие мгновенья продолжал передавать мне что-то очень незримое и значимое. Это была и музыка, и некая тонкая энергия. Уже после того, как его не стало, я почувствовал, что я как будто поднялся на другую, более высокую ступень. Стал лучше играть, пошёл творческий подъём. Меня поражало, какой духовной мощи был Юра, как справлялся он с тяжелейшим недугом. В моём обозримом пространстве таких людей не было и, по-видимому, не будет. Часто я ощущаю, что мне его очень не хватает. Любой совет в отношении музыки, да и не только, я мог от него получить. Юра очень сильно повлиял и на моё творчество и вообще на мою жизнь.

Его композиция «Блюз пустой комнаты» — это школа для будущих музыкантов, собирающихся писать тексты на русском языке для своих музыкальных опусов. Обращаюсь ко всем: «Слушайте Морозова, изучайте его. Это поднимет с колен всю нашу музыкальную культуру».

2 сентября 2010 г.

Михаил Михайлович Кудрявцев — петербургский рок-музыкант, родился 16 ноября 1947 года в Ленинграде на Петроградской стороне. С юношеских лет занимался музыкой. Его жена Людмила имеет профессиональное музыкальное образование, так же как и их сын, Андрей Кудрявцев.

С 1971 г. М. Кудрявцев играл в группе Ю. Берендюкова «Ну, погоди», выступая на различных в то время «подпольных» сэйшинах.

В 1972 г. познакомился с Ю. Морозовым и с 1976 г сотрудничал с ним музыкально. Они выступили в ряде совместных концертов; при участии Михаила Кудрявцева записаны диски «Группа памяти Михаила Кудрявцева», «Session-77», «Прощай Rock», «Джаз ночью», «Просто музыка».

В 1980 г. он совершил путешествие на Белое море и Карельский перешеек с командой агни-йогов.

Как и многие творческие люди 70-80-х годов, работает в котельной, но главным пожизненным занятием остаётся музыка. Его творческая жизнь продолжается вместе с прекрасным музыкантом, его сыном Андреем, в группе «Бумажное солнце».

Олег Элиев

В 90-х годах забросило меня на легендарную студию грамзаписи «Мелодия» в Санкт-Петербурге. Забрёл я туда, надо сказать, с большой неохотой, поскольку имел представление о работе этой студии в Москве, которая славилась засилием личностей с нетрадиционной ориентацией. Но, как обычно бывает, жизнь преподносит нам сюрпризы в самых неожиданных местах.

С творчеством Юрия Морозова я был знаком не понаслышке, и, как оказалось позднее, даже более, чем думал до этого. В каких-то далёких 90-х один приятель, выдав мне кассету, утверждал, что это его группа, но, как выяснилось позже, это и был тот самый Юрий Морозов.