Против течения

Не только это заставляло ее тревожиться. Местные джунгли напомнили о другом острове – далеко отсюда, в заливе Амайи, где она была с Шейном задолго до того, как присоединилась к Зеленым Мантиям. «До того, как поняла, кто такие захватчики».

Именно на том, похожем острове они с Уразой обнаружили группу людей, проверявших, как Желчь воздействует на невинных животных. Абеке увидела, как обыкновенная крыса и послушный пес превратились в пару чудовищных монстров, гигантских и злобных. Здесь, в густых, влажных зарослях, было сложно не думать о громадном псе, преследующем ее по пятам, о том, как, подгоняемая ужасом, она летела сквозь частокол деревьев, напоминавших здешние.

Абеке ощутила, как шерсть струится между пальцев, – Ураза прижалась к ее боку. Видимо, у леопарда тоже сохранились тяжелые воспоминания.

– Ну и жарища, – подосадовал Роллан.

– Ты, по крайней мере, мантию не носишь, – укоризненно заметила Мейлин, и он смолк. Роллан до сих пор оставался единственным из них, кто отказался принять зеленую мантию. Абеке так и не поняла, чего он ждал. Роллан доказал свою верность. Он мог уйти с матерью еще в порту в том городе Северной Эвры, но вместо этого остался с ними.

Калани остановилась и предупреждающе подняла руку. Остальные тоже встали за ней, выжидая. Абеке склонила голову и вслушалась. Большая синяя бабочка с черными пятнышками на крыльях слетела с ближайшего дерева и села на миг на волосы Калани – яркое пятно на темных прядях.

– Ах-ха-ха-ха! – раздалось где-то впереди и вверху. – Вот это была неплохая попытка, Нгайо! Я мог никогда и не взглянуть туда, если бы ты не чихнула. Теперь мой черед прятаться!

Калани тряхнула головой, заставляя бабочку улететь, и продолжила движение. Абеке и Конор обменялись озадаченными взглядами. За спиной Конора Бригган, опустив голову, энергично обнюхивал наслоения прелой растительности на земле. Эссикс летела где-то высоко над ними, ее скрывал густой полог листвы, а Джи шла вразвалку сзади. Следом за Калани шел Тарик с устроившимся у него на плечах Люмио; он то и дело оборачивался, желая убедиться, что никто не отстал.

Они перебрались через огромное упавшее дерево с бугорчатой корой, на которой не скользили ноги. Похожее на многоножку животное зашипело на Абеке и стремительно юркнуло в заросли. По лицу и спине девочки тек пот. Она почти тосковала по ледяному ветру и свободной от насекомых снежной Арктике – но только почти.

Калани вышла на поляну и снова остановилась. Глазом охотника Абеке заметила, что кто-то побывал здесь недавно и оставил неглубокие отпечатки ног на палой листве. Коснувшись пушистой холки Уразы, она ощутила дрожь насторожившегося животного. На дереве напротив видны были листья со сломанными маленькими черешками, а на его стволе – два огибаемых цепочкой муравьев пятна, все, что осталось от раздавленных насекомых. Тот, кто здесь наследил, не сбежал в заросли. Он поднялся вверх.

Она задрала голову и на этот раз увидела среди листвы не обезьянью морду, а лицо человека. Тот ухмылялся, как обезьяна, и морщил нос, но тем не менее это было явно лицо старика, лет шестидесяти или старше.

– Эй, Калани! – позвал старик. – Ты мешаешь нашей игре!

Среди деревьев разнесся восторженный вопль, затрещали ветки, и кто-то полетел к ним. Длинные, покрытые ярко-оранжевым мехом лапы обвили шею старика и крепко его сжали.

– Видишь? – сказал старик Калани укоризненно и в то же время поддразнивая. – Очень тяжело играть в прятки, когда целая толпа гостей пялится на твое чудесное убежище на дереве.

– Знакомьтесь, это Тангароа, – сказала Калани Абеке и остальным.

– А это Нгайо, – гордо произнес Тангароа, спрыгивая на землю. Высота была приличной, но он приземлился мягко. Абеке поняла, что это способность, обретенная благодаря духу зверя.

За спиной у него сидела большая, дружелюбно скалившая зубы орангутангиха. Одно ее ухо обвивал стебелек с цветком красного гибискуса. Она помахала лапой и обнажила зубы, все до единого. Абеке поразилась схожести человека и духа зверя – видимо, они провели вместе много времени. Белые тонкие волосы Тангароа даже сбились в пучки, как шерсть у обезьяны.

– Моим друзьям нужна твоя помощь, – произнесла Калани. – Они ищут Мулопа.

– Мулопа! – вскричал Тангароа. Нгайо соскользнула с его спины, и они вдвоем принялись дико прыгать по поляне, будто по ним ползала саранча. – Мулоп, Мулоп, Мулоп!

Тангароа пел, Нгайо вторила ему ворчаниями, и оба взахлеб гигикали.

Ураза заворчала у ног Абеке.

– Ш-ш-ш, – девочка пригладила поднявшуюся у ее духа зверя на холке шерсть.

Тангароа вдруг остановился и указал на них.

– Это же леопард.

– И-и-и-и-и! – закричала в поддержку ему Нгайо.

– Да, – кивнула Калани. – Но не просто леопард – это возрожденная Ураза.

– Мне все равно, даже если это император Цонга, – заявил Тангароа. – Нам не нравятся леопарды.

Он быстро сел и уставился вверх. Нгайо забралась к нему на колени, и старик принялся рассеянно распутывать пальцами слипшуюся шерсть на теле обезьяны.

– Извините, – проговорила Абеке, не зная точно, за что просит прощения.