Против течения

– Мы ищем черную раковину, – ответила она. – Но я не знала, что ты здесь! Я думала… то есть боялась, что… Где Пири? Вы оба целы?

– Более чем, – сказал он, отпуская ее и делая шаг назад. – Не стоило тебе сюда приходить.

– Мы можем увезти вас, – произнесла Калани. – Это мои друзья, у нас каноэ – сможем уплыть до рассвета. Мы можем отвезти вас домой. – Она попыталась обнять его снова, но Тимоти отпрянул. – Брат? В чем дело?

– Я больше не один из вас, – сказал он хриплым, напряженным голосом. – Я знаю, ты теперь королева. Считаешь, что я вернусь и стану тебе поклоняться? Или ты намеревалась передать корону мне?

Калани всмотрелась в брата, затем выпрямилась во весь свой царственный рост.

– Меня сейчас это не заботит. Самое важное – доставить вас с Пири в безопасное место.

– Да нам нельзя и близко к племени подходить! – взорвался Тимоти. Он помолчал, сжимая татуированные кулаки. – И мы бы не пошли, в любом случае. Помнишь моего духа зверя, Калани?

– Уаку? – с тревогой проговорила она. – Конечно.

На лице Тимоти появилась горькая улыбка.

– А помнишь, как он мне противился? Как не хотел возвращаться в спячку? Как стоял в стороне, наблюдая за мной с насмешкой в глазах каждый раз, когда я его просил что-либо сделать?

У Конора появилось ужасное предчувствие – он понял, к чему все идет.

Тимоти повернулся к тоннелю за собой и щелкнул пальцами. Послышался медленный, тягостный, скребущий звук, и спустя несколько минут страус эму приковылял и встал рядом с братом Калани.

Абеке застыла рядом с Конором, прижав руку к губам. Он сам едва сумел сдержать вскрик.

Страус был выше Калани и Тимоти, но его длинная шея поникла, и он странно шаркал. В пышном коричневом оперении виднелись проплешины, многие перья были оборваны по краям, глаза полузакрыты. Один из когтей был сломан, что объясняло ковыляние и скребущий звук.

– О, нет, – шепнула Калани. – Тимоти, что ты с ним сделал?

– Теперь мой дух зверя делает то, что я ему скажу, – самодовольно ответил ее брат. – Я всегда знал, что страус сможет стать сильным, жестоким оружием, если перестанет бороться со мной и станет бороться с теми, с кем я прикажу. Сейчас я могу приказать ему напасть на кого угодно. – Тимоти многозначительно посмотрел на Конора.

– Но он ранен, – сказала Абеке. Ее рука взметнулась, словно девочка не могла не прийти на помощь больной птице.

– Именно поэтому мы здесь, – продолжил Тимоти. – Этот ручей должен иметь целебные свойства. Я не монстр, Калани – хватит так на меня смотреть. Я приведу его в порядок. Такое облегчение, что Уака наконец мне подчиняется. Тебе не понять, вы с Катоа подходите друг другу, как рыбьи чешуйки. Ну а я – представь, больше никаких уговоров, обещаний или бесполезной лести, просто: эй, эму, иди надери задницу тому тигру – и готово. И все благодаря глотку напитка, что дал мне Король Рептилий. Стоит ли удивляться, что я с радостью останусь и буду сражаться на его стороне?

Калани вздрогнула. Потом мягко спросила:

– А что с Пири?

– Он тоже счастлив, – ответил Тимоти так резко, словно пытался вонзить нож сестре в грудь. – Он всегда хотел иметь духа зверя, и Желчь подарила ему одного. На самом деле, ему пришлось выбирать. Пири выбрал касатку – это здорово. Если бы у меня была возможность начать все сначала, я бы тоже выбрал такого зверя.

Голова эму склонилась еще ниже, и Конор почувствовал, как у него сердце обливается кровью от взгляда на когда-то гордую, независимую птицу.

– Так вон оно что, – проговорила Калани. – Теперь вы оба служите врагам, хотя они убили наших родителей.

Мгновение Тимоти стоял, опустив глаза. Он покачнулся, но затем пришел в себя и нахмурился.

– Отец и мать принадлежали старому миру, – проговорил Тимоти. – Король Рептилий все изменит. Он дарит силу связи с духом зверя каждому! Он объединяет континенты, а его армия…

Калани ударила его кулаком в лицо.

Это произошло внезапно, и удар оказался настолько сильным, что Конор даже не осознал случившегося, пока Тимоти не качнулся назад и не рухнул на землю.

– Ой! – вскрикнула в изумлении Абеке.

– Это заставит его помолчать некоторое время, – спокойно сказала Калани, встряхивая ушибленную руку. – Отвратного акульемордого предательского выродка медузы. – Она повернулась к страусу, который с тревогой касался Тимоти клювом, и мягко опустила ладонь на спину птице. – Мне так жаль, Уака. Ты хочешь… хочешь сбежать с нами? Обещаю, я о тебе позабочусь. Ты сможешь прятаться в нашей деревне столько, сколько захочешь.

Страус приподнял раненую лапу и проклекотал что-то, затем медленно сел рядом с Тимоти. Даже после того, что тот с ним сделал, дух зверя брата Калани не хотел его покидать.

Конор вытер влажные глаза. Он не мог вообразить, как человек, получивший дар связи с духом зверя, затем мог так жестоко с ним обращаться. Мальчик потянулся к холке Бриггана, желая успокоиться, и волк прильнул к нему, словно тоже нуждался в утешении.

– Нам лучше выбираться отсюда как можно скорее, – заметила Абеке. – Если захватчики могут читать мысли всех, кто пил Желчь, они должны знать, что мы сейчас здесь.