Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки

Ветер треплет плюмаж парадной шляпы, задувает в ворот сюртука. Шинель он сбросил на руки вестовому. Вид несколько опереточный… но для Америки самое то. Пусть видят перед собой офицера европейского флота. Флота с традицией. Командира корабля…

– Джентльмены, генерал Борегар попросил меня прочитать вам нечто вроде лекции по баллистике. Не уверен, что мои слова пойдут впрок. Судя по тому, что я успел услышать, солдаты и офицеры полков конфедеративной тяжелой артиллерии в обращении с нарезными орудиями демонстрируют свойства опоссума с гранатой: они куда опасней для себя самих, чем для врага…

Слова падают злые, искренние. Тяжелые артиллеристы стоят, гоняют по лицам желваки, но ответить – даже если бы было разрешено отвечать – им нечего. Русский бьет по живому, бьет безжалостно. Это даже не плеть надсмотрщика на плантации – это британская морская девятихвостка с кусочками свинца в плетях. Каждое слово оставляет в душе кровавый шрам… но заставляет запомнить наставление. Намертво.

Как следует обращаться со сложной техникой. Как следует подходить к переданным моряками наставлениям по стрельбе. Что такое вообще огонь навесом и отчего правильнее увеличивать дальность огня увеличением возвышения ствола, чем увеличением заряда.

Они стоят, слушают. Им проще – им вся эта наука действительно пригодится, быть может, через считаные часы. А еще они знают, что другим частям тяжелой артиллерии торжественная порка еще предстоит.

Их командир слушает не пушечную мудрость. И зол, скорей, на Борегара, отдавшего воинов Юга на расправу чужаку. Впрочем, если у того, и верно, был выбор между своими флотскими и русским… Густав-Тутан намекнул – раз дело дошло до Уэрты, скоро обо всем узнает морской секретарь Мэллори и не преминет на ближайшем совещании у президента макнуть армию поглубже. Долг платежом красен: уж больно часто сухопутные вояки язвили по поводу неудач флота. И если бы только вояки! Джосайя Горгас, создатель военной промышленности Юга, охотно готов выдернуть из-под флота заводик-другой. И если морские заводы выполняют заказы армии во вторую очередь, то армейские на нужды флота не работают вообще. Но уж если Мэллори наносит контрудар… В прошлом году он отбил Сельму. Что ему понадобится в этом? Огаста?

Потому лучше подать пример офицерам и терпеливо слушать русского. Каждая колкость – насквозь! Шею бы свернуть молокососу! Но… ни одной лишней. Каждая – к месту. Каждая – не гвоздем, заклепкой на оба уха – вбивает в мозг пушкарские истины. «Из нарезного орудия нельзя стрелять абы чем: засорятся нарезы, и его разорвет». «Из нарезного орудия можно стрелять двойным зарядом и тяжелой болванкой. По вражескому броненосцу, если иначе не пробить брони. А если садить на разрыв десятки раз куда-то вдаль – не следует удивляться». И постоянным рефреном: «Лучшие пушки мира заслуживают и лучших артиллеристов!»

И если у русских такие мичманы… Какие у них тогда адмиралы? И не является ли американская междоусобица для этих людей в лучшем случае схваткой двух хунт за какой-нибудь Гондурас? Если не войной зулусов с готтентотами. Несмотря на все пушки Уэрты. Потому что пушки – это пушки. Но любое оружие – ничто без людей, которым этим оружием сражаться.

Возможно, генералу стало б чуть легче, если бы он знал, что русский каждым словом бьет – в себя. То, что вся Конфедерация называла победой во второй битве за форт Вагнер, для Евгения Алексеева стало чудовищным поражением. Бой, в котором он впервые командовал кораблем… и чуть-чуть его не потерял. «Александра Невского» от верного потопления спасла конфедеративная мина. Ну и как после этого было отказывать тому же Борегару в сущей мелочи – принять на свою голову раздражение тех, кто виноват ровно в том же, что и он сам?

Сказать им в лицо – правду, которая полностью относится и к нему, мичману Алексееву. Мальчишке, непригодному для капитанской рубки. Школяру, склонному к дурацким шуткам, увлекающемуся через меру и не способному к холодному рациональному мышлению. Фигляру, научившемуся изображать капитана… но не ставшего им.

Слова падали, прибивали к земле, разили насмерть – тех, кто должен подняться другими людьми или сдохнуть. Евгений Алексеев выносит приговор не полкам тяжелой артиллерии – себе. Совершенно не замечая, что наживает врагов, почитателей и подражателей – батальонами! Вот генерал Талиаферро сменил оскал на улыбку. Принял решение: когда русский «хлопконосец» будет удирать от янки под защиту его батарей, они немного запоздают с открытием огня. Исключительно для пользы дела, чтобы подпустить преследователей поближе. В голове складываются строки боевой инструкции…