Против всех

— Абсолютно точно, — веско произнес Дугин. — Глубинные, ценностные установки американского младенца иные. Точно так же, если мы посмотрим на исламскую мать, она транслирует другое, индусская мать — третье, китайская мать — четвертое…

— Ну а взгляд-то у американской матери какой такой отличный от русского? — проснулся опять было начавший засыпать Красовский.

— Американская мать, например, все время улыбается. Все время. По поводу и без. А русская мать задумчива и спокойна. Улыбается только по делу.

— Скажите, — обратилась к маэстро женщина с видом Вики Цыгановой, — какой враг сейчас нужен России?

— Очень интересный вопрос. Конечно, сейчас он у нас есть и он нам нужен — это американский враг, такая коллективная Виктория Нуланд. Неоконсерватор, открытый, прямой, ненавидящий Россию. Но в эпоху постмодерна мы не должны забывать о том, до чего не дожил Хайдеггер — до вектора приближения к Ereignis…

Через пару минут Красовский проснулся уже от пинка Собчак: «Пошли, девочка приехала, завтра утром ведем ее к казакам. Фрол тебе пришлет одежду».

Урок 2. Вера и служба

К воротам находящегося то ли в Люблине, то ли на Дубровке казачьего кадетского корпуса подъехал Audi А8. Попросту говоря, авоська. Из авоськи, с явным недоверием к окружающему, выползли наши проводники по первому кругу ада. Собчак нацепила на грудь идиотский блескучий орден Святой Виолетты Красногорской, выданный ей, видимо, в честь взятия Джанкоя вежливыми людьми. Красовский напялил нелепый китель.

— Мы все-таки больше похожи на Алису с Базилио, чем на божественных проводников, — тяжело вздохнул Красовский, покосившись на красивую девочку, ерзающую в румынском кресле.

От кота и лисы наши герои, правда, отличались тем, что приехавшую из Вологды буратину на деньги развести не пробовали. Напротив, еще накануне вечером ее поселили в роскошном номере гостиницы Ritz-Carlton.

— Как вам номер? Правда, очень крутой? — не предоставляя иных вариантов ответа, спросила Собчак у мамы героической девочки.

— Ну так, — ответила мама, приехавшая сегодня из вологодского общежития, — ничего. Нормально.

Сразу стало ясно, почему ее дочь выиграла конкурс. Тут была настоящая Русь, неприхотливая и сдержанная.

— А ты, значит, Люба, — зевнул Красовский.

— Кристина, — ответила девочка, улыбаясь какой-то искренней, но нездешне-вежливой улыбкой, какая встречается только у русских супермоделей и Орбакайте.

— Кристина, — в один голос замурлыкали герои, — мы будем ходить с тобой по разным людям и задавать им вопросы о том, как и почему нужно любить Родину. Тебе это интересно? — девочка утвердительно кивнула головой.

— А что бы ты больше всего хотела посмотреть?

— Кремль, — не задумываясь, ответила девочка.

— Будет тебе Кремль, — посулила Собчак, доставая телефон. — Тааааааак… Кремль — Сурков.

Всю дорогу до кабинета атамана Собчак что-то писала помощнику президента.

— Боже, Боже, — думал Красовский, — ну почему даже с ребенком не получается без Кремля? Почему?

* * *

В кабинете совета корпуса отчетливо пахло алкоголем. «Чувствуешь?» — наклонилась к Красовскому Собчак. «Нет, — патриотично ответил он. — У меня насморк».

— Ксеничка, проходи. Располагайся, — грузная фигура атамана в мундире нависла над столом, заваленным грамотами. — Я — атаман. А это наш батюшка, отец Марк.

— А это девочка Кристина, — Собчак вытолкнула перед собой испуганного ребенка. — И мы хотим с ней понять, как правильно любить Родину. Вот у вас же наверняка есть уроки патриотизма.

— Есть, конечно, — довольно ответил атаман.

Собчак: Вот приходят они на первый урок. Им что говорят? Что значит «любить Родину»?

Атаман:

Любить Родину — это нужно в первую очередь любить себя, уважать старших, изучать историю своих потомков, армейскую службу, строевой ходить. Физическая подготовка… (На словах о физической подготовке атаман попытался втянуть живот. Кристина с удивлением поглядела на этот акробатический трюк.)

Собчак: У меня вопрос к вам и к вам, батюшка. А можно любить Родину и одновременно ненавидеть государство?

Атаман: Нет.

Батюшка: Нет, невозможно.

Красовский: Ну, вот, например, в фашистской Германии были люди, которые, очевидно, были немецкими патриотами и при этом ненавидели Гитлера.

Атаман: Они патриоты для своего народа. Но не для нации. Я знаю, почему вы спрашиваете. Если не любить — ну, не надо жить в этом обществе, тебя там бабушки, дедушки, трамваи раздражают, мероприятия. Тебе будет некомфортно, ты будешь воспринимать все с болью. Ты и с людьми не будешь разговаривать. Надо уходить туда, где комфортно.

Красовский: Люди, которые устраивали покушение на Гитлера в 1942 и 1944 годах, должны были уехать в Соединенные Штаты?

Атаман: Вы понимаете, вы берете Германию. Ну зачем мне Германия? У меня в Германии дед погиб, еще в Первую мировую войну. Отец в Великую Отечественную войну весь Ленинградский фронт…