Противофаза (СИ)

— Ну, тогда прощеньица просим у вас, чуваки, — заулыбался чернявый, — Санёк я, погоняло — Чалый. СанькА Кефира вы уже знаете. Вон того блондинистого пацанчика кличьте Сомосой. Тоже Санёк, между прочим.

Ответно представились и рукопожались, как положено при пацаньих знакомствах. Мне безоговорочно была вручена нужная мне кассета для осмотра. Покупатели, затарившись записями Аркаши Северного и ещё одной кассетой Токарева, уже чесали в обратном направлении.

На знакомом фоне руки, играющей на гитаре, крупными жирными буквами было написано: «Рюмка Водки. Сборник блатных песен Виктора Токарева». Далее более мелким шрифтом перечислялись названия песен с лупатовской тусовки, кроме одной — «Время покажет», и с кассеты для Чинка, которую слышали все из компании хоккеистов. Блин палёный, дня три всего прошло с днюхи Лупатого, а уже запись пошла гулять по просторам Родины. Причём должным образом обработанная и с оркестровкой. Зуб даю, что антоновская ВИА «Магистраль» здесь рядом не постояла.

— Парни, а вы в курсе, что утюжите возле дома с мусорскими шишками? — не удержался я от животрепещущего вопроса, — Не боитесь, что вас сластают?

Вместо ответа Чалый вдруг заржал, потом всё-таки объяснился, видя мою напряжённо-изумлённую морду:

— У Сомосы батя — главный мент в Москве. Хреново будет тем, кто нас подвяжет.

— Ему с батей повезло, понимающий. А мой нашёл кассету с Токаревым, поломал, да ещё выпорол меня, — горестно пробухтел Кефир, — Пообещал этого Токарева найти и расстрелять.

— А твой предок кто? — спросил у него.

— В министерстве работает. Начальник отдела, — нехотя объяснил парень.

— Передай ему, что уже сделано, — проговорил я, вертя в руках кассету.

— Чего сделано? — не понял Кефир.

— Убили Токарева месяц назад.

— Как? — дружно выкрикнули потрясённые пацаны и заговорили наперебой:

— А ты не заливаешь случаем?

— Откуда это известно?

— Во всяком случае, не из газет. Слухами земля полнится, — ответил я, уже жалея, что поднял эту тему.

— Под моим батей вся московская милиция. Обещаю, что с него не слезу, пока тварюгу, убившего суперского певца, не покарают, — воинственно заявил Сомоса.

— В Подмосковье это произошло, — добавил информации к размышлению, — Не надо ни на кого залезать. Его убили в милиции, причём лично начальник отделения.

Мажорики погрузились в жесточайший шок.

— Ладно, пацаны. Мне пора уже. Дел полно, — решил распрощаться с ошалевшими парнями.

Я вернул кассету и с Хвостом двинулись снова в тот шикарный подъезд, где хозяйствовал лысый консьерж с бакенбардами.

— Мустанг, а ты чего пацанам загибал про убийство Токарева? — не выдержал мой тоже офигевший спутник.

— Так надо. Токарев должен умереть. Денег у меня сейчас больше, чем достаточно, а обогащать всяких ушлых барыг что-то больше не хочется, — объяснил ситуацию сильно погрустневшему подручному.

В подъезде консьерж поначалу немного поупирался, типа: «Не положено».

Но, после настойчивого прессинга Хвостом всё же смилостивился и разрешил попользоваться своим аппаратом. Набрал номер квартиры Глоцеров. Почти сразу гнусавым голосом мне ответили:

— Алё, вам кого?

— Здрасьте! Можно попросить вас позвать к телефону Софию?

— А, Миха, привет! — обрадовались на другом конце линии, — Здорово, что ты нашёлся. Дося тебя обыскался. Ты ему новые песни для записи обещал соорудить.

— Миня — ты, что ли? — не узнал голос.

— Я, само собой. Простудился малость. Вчера мусора нас гоняли. Ноги в ледяной воде пришлось замочить, — прогугнил голос.

— Очень жаль, что меня там не было. Я бы тебе все пейсы оборвал! — заорал я так, что старичок чуть не убежал, объятый ужасом, — Кто вам позволил мои песни озвучивать и их говнять?

— Миха, не гони волну. Эти предъявы не в мой огород. С Досей рамси, он эту тему замутил, — провякал Миня, — Ты же вроде как нехило бабосов с того концерта поднял. А пейсами я покамест не обзавёлся. Хе-хе, не получился у меня их обрывать.

— Ограничимся тогда бубенцами. А бобосы я поднял за концерт, не за тиражирование записей и порчу песен. Короче, можешь передать Лупатому, что Витя Токарев очень не любит, когда его обувают, как последнего лоха, и по этой причине решил завершить свою творческую карьеру, — психанул я и бросил трубку.

Как в том анекдоте про тёщу: «Умерла, так умерла». Виды на ночной экстрим с Софи померкли. Остался вариант с разведёнкой Пугачёвой, если та не на гастролях. Осталось придумать повод, чтобы напроситься в её гнёздышко переночевать. Подарить ей какую-нибудь песню, что ли? Точно! Подберу ей песню на стихи Сергея Есенина с приглашением выступить на творческом вечере в Родных Просторах. Я воодушевленно погрузился в поиски и почти сразу наткнулся на композицию «Капли», которую в своё время очень эмоционально исполняла Катя Семёнова.