Противоречие по сути

Доктор осматривал меня с подобающей неспешностью. Это был немолодых лет лысоватый немец, присланный знакомым, жившим по соседству лекарем вместо себя самого, так как зубной недуг лишил его возможности врачебной практики, по меньшей мере, на несколько недель. Коснувшись холодными пальцами моего живота, врач осведомился о течении болезни, но акцент его был столь же силен, сколь и слабость моего организма, посему вопрос свой он был принужден повторять несколько раз. "Боль обозначилась стремительно", – ответила я наконец. "Mala herba cito crescit"[1]

, – объяснил он. «Угасает, угасает», – послышался из-за двери радостный шепоток Жоржа, охваченного надеждой на скорое и полное свое освобождение от меня. «Mais dans quelques jours je serai deja retablie»[2]

,

– сказала я доктору по-французски, чтобы и он, и все остальные накрепко усвоили и не обременяли себя пустыми надеждами. Жорж разочарованно смолк за дверью, доктор установил неумеренное разлитие желчи, но от кровопускания я отказалась, учитывая естественное кровотечение, ожидавшее меня в ближайшие дни. В последующие несколько суток, исполняя предписания доктора, я оставалась в постели, соблюдая полный покой, а также диету, состоявшую в отказе от всякой доставляющей удовольствие пищи. Мысли мои были заняты составлением прощального письма А. П. , и основная забота моя заключалась в том, чтобы не потерять его совсем, сохранить как друга, хотя бы для переписки. Для этого было необходимо убедить его подписывать письма именем покойного моего двоюродного брата, умершего во младенчестве: Жорж не знал ни о его появлении на свет, ни о его кончине, так что подписывать письма именем бедного Левушки было бы совершенно безопасным. Письмо выходило следующим: "Милый мой и нежнейший друг! Путь наш на этом свете усеян сплошными страданиями, а луч надежды и счастия, который посылает нам небо, едва коснувшись наших сердец, меркнет и угасает в том дремучем сумраке, который со всех сторон окружает нас. Тайна наша раскрыта, я отдана другому, и посему никакие наши встречи впредь невозможны. К тому же здоровье мое разладилось окончательно, и в самое ближайшее время, как только Господь даст мне силы, чтобы подняться, мы переедем с мужем в деревню для окончательного поправления моего здоровья. Только об одном молю Вас, милый мой и драгоценнейший друг! Не покидайте меня совсем, не лишайте меня последней отрады и пишите мне, делать это возможно отныне открыто, только чур подписывайте письма инициалами Л. Т. и ничего не расспрашивайте у меня, пусть это будет последней прихотью столь бесконечно любящей Вас и преданной Вам А. К. Будьте счастливы, да благословит Вас Небо.

Навеки Ваша А К."

Письмо это было незамедлительно написано и отправлено.