Противоречия любви

Шандору было так обидно, что не он первый с ней был. Хотя он уже давно понял, что ему неважно это. Он давно сам себе поклялся — будет она с ним и, значит, сдержит слово, добьется своего. Шандор повел рукой по отросшим до плеч смоляным курчавым волосам и подмигнул Рому, другу своему, зная, что все будет так, как он хочет.

ГЛАВА 4

Утро для Полонского было недобрым. Вчерашний вечер он, уехав из своего коттеджа в Москву, провел в ночном клубе. Ковало не остался с ним, намекнув, что его ждет Ирэн, и Гер отпустил его. Ему было достаточно охраны, которая молчаливой тенью присутствовала при нем. В клубе он был практически до утра, вливая в себя алкоголь и наблюдая за танцующими. Причем все попытки красивых девушек подсесть к нему за столик моментально пресекались, и охрана, видя его настроение, уводила от него красавиц.

Гер и сам не знал, что его так выбило из колеи. Неужели эта цыганская девчонка? Или то, что она все-таки оказалась девственницей? Или то, что так сопротивлялась, или, возможно, то, что своим сопротивлением взбесила его? Он ведь не бил женщин. А если и бил, то это были в общем-то и не женщины как таковые, а те бой-бабы, ведущие себя как мужики и лезущие в мужские разборки. А здесь он сорвался и бил цыганку, причем понимал, что даже особо не сдерживался. Давно с ним такого не было — злости и потери контроля. Таким он был раньше, когда еще по юности два раза сидел. Вот там, в тюрьме, чтобы отвоевать авторитет, он бил зло и зверел от крови, да и потом, когда утверждал себя в банде. Тогда тоже дрался, зверея. Потом его жизнь стала другой, и у него появились те, кто дрался за него, а он лишь руководил ими.

И вот все вернулось. Он опять, увидев кровь, как сорвался с цепи, а чувствуя такое сопротивление, уже не мог остановиться, не добившись своего. Жалость и сожаление о содеянном он старательно гнал из головы и глушил алкоголем.

Поэтому его утро и было столь недобрым. Звонок будильника болью отозвался в голове, но Гер заставил себя встать с кровати, куда еще час назад рухнул прямо в одежде.

Как же он был рад, что так и не позволил Лере жить с ним. Было проще купить ей квартиру, чем разрешить переехать в свою. Сейчас бы он не вынес еще и ее расспросов и упреков.

Зайдя в ванную, Гер увидел свое отражение в зеркале. Кроме явных признаков вчерашнего перепоя в виде опухшего лица, он видел и следы ее ногтей на своей щеке. Да и губа от ее укусов опухла.

Чертыхнувшись, он стал раздеваться, чтобы принять душ. В офис все равно нужно было ехать. Дела никто не отменял.

* * *

Для Ковало утро было прекрасным. Утренний секс с Ирэн принес позитивное настроение. Взглянув на часы, он увидел, что время давно уже не утреннее и приближается к двенадцати. Конечно, в офисе он должен был быть к десяти, да еще и за Гером заехать. Но с другой стороны, Полонского и охрана без его контроля сможет в офис сопроводить, а сам он не так часто опаздывает на работу. Да и работа у него со свободным графиком. В жизни Полонского вообще графика быть не может. Поэтому его совесть точно чиста — в кои веки опоздал.

Уже на пути в офис его настиг телефонный звонок. Звонил его человек из коттеджа. Ковало помрачнел, понимая, что у него опять проблемы с цыганкой. Ничего другого там не могло произойти. Выслушав говорившего, Ковало помрачнел еще больше и отдал распоряжение разворачиваться и ехать в коттедж. Ему сообщили, что девчонка все это время лежит в кровати, не встает и отказывается есть.

Чертыхнувшись, Ковало поехал туда, зная, что больше он не будет мягок с этой цыганкой. Такое поведение ему не нужно. Вместо того, чтобы заниматься делами, он летел за МКАД выяснять, почему девчонка опять отказывается есть. Он гнал от себя нехорошие мысли о произошедшем между ней и Гером вчера. Да и что там нехорошего могло произойти. Дело-то обычное. Ну переспал он с ней, и что теперь? Это еще не повод так себя вести и мешать ему заниматься делами. Он ей не нянька и не психолог. Слишком много уже проблем от этой цыганки. И что Гер ее не выкинул после первой же ночи?

* * *

После ухода Гера Дара долго лежала, свернувшись калачиком, и не шевелилась. Физическая боль постепенно утихала, а вот осознание случившегося становилось настолько невыносимым, что она была бы рада физической боли, а не душевной. В один миг ее мир рухнул, и это была не метафора. Для цыганской девушки потерять девственность до замужества — самое страшное, что только может случиться. И это самое страшное случилось именно с ней. Как дальше жить и что делать — она не знала. Даже не было сил встать и дойти до душа. Да и зачем? Теперь она вообще не понимала, зачем ей все это делать, зачем ей жить.