Противостояние

«Монтебелло» выходил из Камышовой бухты, ведя за собой другие корабли своего отряда, перед ним шел «Плутон» размечая позиции. На первый взгляд в сражении против него был не то чтобы слабый или неравноценный противник. По сути дела его совсем не было. Против этого линейного корабля действовали всего 7 орудий батареи №10.^{1112} И укрыты они были не камнем казематов, а лишь брустверами. Казалось, несколько минут, и русские будут стерты в пыль несколькими бортовыми залпами. Каково же было удивление французских моряков, когда борт корабля стал сотрясаться от ударов. Это, одно за другим попаданием, его крушили те самые открытые несколько пушек. Появились убитые и раненые, число которых постепенно угрожающе росло. Казалось, еще немного и «Монтебелло» разделит судьбу «Шарлемани». Все закончилось относительно благополучно: с многочисленными повреждениями линейный корабль вышел из боя.

“VILLE-DE-MARSEILLE”

«Марсель» вел в бой известный человек — адмирал Жан-Пьер де ла Гравье, начальник штаба Брюа. Правда, известен он был больше как ученый, исследователь и картограф, для которого сражение 5(17) октября являлось боевым крещением, и он его успешно выдержал. Гравье четко придерживался своего места в строю и ни на минуту не ослаблял огня. Как и большинство кораблей второй линии, «Марсель» первое время не имел видимых повреждений и потерь в экипаже.

Но вскоре сильный удар сотряс корабль. Разрыв снаряда не нанес существенных повреждений, но большой осколок упал к самым ногам адмирала. Через некоторое время корабль горит, пожар тушат, но новое попадание вновь вызывает пламя.

Гравье видит, как дым поднимается не только над «Марселем»: в разных местах боевого порядка дымятся «Валми», «Париж», «Фридланд», «Шарлемань», «Генри IV», «Наполеон» и делает вывод: «наше положение критическое».^{1113}

ТУРКИ: ХРАБРО, НО ГЛУПО

О том, как вели бой два турецких корабля, свидетельств совсем мало. Скорее, их нет. Один из немногих, кто описал их действия, был находившийся на борту «Куинн» морской священник Том Келли. По его словам, воевали турки храбро, но глупо. Став в довольно опасном месте, подвергаясь огню, хоть и с дальней дистанции, но трех русских батарей (Константиновской, Александровской и №10[32]), они красиво (слова Келли) били великолепными частыми бортовыми залпами по Александровской батарее и 7-му бастиону. Правда, результат был не лучшим.^{1114}

БЕРЕГ ПРОТИВ ФЛОТА

«… неудача флота была полной».

П.А. Бабенчиков, 5(17) октября 1854 г. юнкер артиллерии на береговой батарее №10.

Теперь попробуем посмотреть на происходившее глазами русских матросов, солдат и офицеров, тех, кто в тяжелейшем противостоянии добыл победу. Противостояние флота и береговых батарей Севастопольской крепости — наиболее интересное событие всех трех дней первой бомбардировки. По мнению участника событий, находившегося во время боя на батарее №10 Бабенчикова, это было соперничество двух сильнейших родов войск того времени — артиллерии и флота. Каждый из их представителей старался показать свой профессионализм и превосходство над неприятелем.

С одной стороны флот со своим взглядом и опытом удачных противостояний с берегом: Копенгаген, Алжир, Сен-Жан-д Анжели, Сен-Жан д. Акр, Синоп и др.: «Моряк, привыкнув побеждать в борьбе даже стихии, и сознавая чудовищную силу громадного вооружения, сосредоточенного на небольшом пространстве корабля, способного при том к быстрому передвижению, приобретает большую самоуверенность. Он убежден в возможности форсировать рейды и защищенные проходы и атаковать с успехом сильные батареи. Поэтому он обыкновенно горячо отстаивает свое убеждение и старается доказать во что бы то ни стало, что флот может забомбардировать крепость, срыть батареи и прорваться в проходы, не смотря ни на какие средства артиллерии».^{1115}

С другой — береговая артиллерия, обладающая опытом успешного отражения атак и признающая неприятельский флот лишь в виде горящих кораблей в зоне досягаемости своих орудий: Линоза (1806 г.), Шельда (1814 г.) и др.: «Артиллерист, обладающий не меньшей энергией, еще более сознает силу своего оружия. Он знает как велико превосходство положения орудия на неподвижной основе батарей, противу положения их на корабле, колеблющемся даже от собственных выстрелов. Он может подробно изучить местность перед батареями, иметь более простора для действий и, наконец, может сосредотачивать огонь своих орудий более правильно, спокойно и хладнокровно. Поэтому он еще более самоуверен, нежели моряк…».^{1116}