Противостояние

Но и это не гарантировало успех. То есть гарантировало, если бы противником были не русские, а кто-нибудь другой. Если бы на батареях стояли армейские части, то они, следуя канонам военной науки, видя в укреплениях единственную защиту, сосредоточились исключительно на их обороне.^{1217} Но армия ушла, к орудиям стали моряки, привыкшие действовать по своим канонам. Как бы это не было парадоксально, именно их способы обороны вошли в каноны действий по обороне укрепленных позиций, принятые военным образованием всего мира после Крымской войны. Так что же применили моряки, что удивило союзников и, совершенствуясь, позволило удерживать крепость почти год?

Прежде всего — импровизация и творческий подход. Укрепления города, состоявшие в большей степени из полевых укреплений, часто слабого профиля, позволили обороняющимся дать «небывалое развитие артиллерийскому и ружейному огню, причем он ставил свои орудия, руководствуясь исключительно указаниями местности и расположением подступов и батарей осаждающего, не стесняясь начертанием своей укрепленной линии».^{1218}

Благодаря этому артиллерийская оборона Севастополя приобрела подвижность и гибкость, чего достигнуть было невозможно, если бы город ушел за крепкую крепостную ограду, построенную по правилам долговременной фортификации.

Англичане явно стеснялись признать поражение. Оно и понятно, морской нации было обидно. Обстрел города с моря подтвердил опасения адмирала Дандаса. считавшего очень рискованным предприятием сражаться за деревянными стенами против русских, стоявших за стенами из камня. Впоследствии он заявил о том, что обстрел Севастополя с моря носил диверсионный характер и не мог привести к тем последствиям, которые на него возлагались.

^{Черепаха Тимоти — последний «участник» боя 5(17) октября 1854 г. Современное фото.} 

Вице-адмирал Дандас докладывал на следующий день в Адмиралтейство.

Сэр,

1. Прошу вас довести до лордов Адмиралтейства, что осадные батареи союзных армий открыли огонь по русским работам к югу от Севастополя около половины 6:00 вчера утром, с большим эффектом, и малыми потерями.

2. По настоятельным просьбам лорда Раглана и генерала Канробера было решено адмиралами союзников, что флоты союзников должны оказывать помощь атаке с суши силами морской артиллерии к северу и югу от гавани по линии, проходящей через порт, как показано на соответствующем плане, но различные обстоятельства повлияли на изменения в позиции кораблей, что было необходимо и неизбежно.

4. Акция продолжалась примерно с половины второго до половины седьмого, пока совсем не стемнело.

5. Потери, понесенные русскими и ущерб, нанесенный Константинове кому форту и батареям невозможно точно установить.

6. Действие продолжительное время против таких грозных и хорошо вооруженных укреплений не может быть без серьезных травм, и я должен сожалеть о гибели 44 человек и 266 раненых, которые подробно перечислены в сопроводительных списках. Корабли имеют повреждения мачт, рей и такелажа. Менее повреждены корпуса».^{1219}

Неудачу Королевского флота, тем более, что их в его истории было не так уж много, в Англии решили минимизировать. Корабли «Британия», «Трафальгар», «Куинн», «Родней», «Беллерофон», «Венджинс», «Лондон» и «Санспарейл» и др., участвовавшие в сражении, получили отличие “Sebastopol. 1854”, которое их наследники продолжают носить до настоящего времени (естественно, те, кто в строю сохранил свое имя).

С информацией об итогах первого сражения за Севастополь произошла одна из анекдотичных историй, которыми так богата стала вскоре Крымская кампания. Еще не рассеялся пороховой дым над водой, как капитан судна “Pharamond” спешившего от Евпатории в Варну встретил неизвестный парусник, откуда на вопрос о происходящем и вообще по какому поводу стрельба, получил исчерпывающий ответ: Севастополь взят, союзники празднуют победу. С этими новостями “Pharamond” и дошел до Варны. Оттуда его с радостной новостью отправили к Босфору. Естественно в Турции был праздник, поздравления, салют из крепости Топ-хане, но не долго. Вскоре дошли официальные новости, и радость куда то делась.^{1220}

В последующих исследованиях Крымской войны оценка событий 17–19 октября 1854 г. британцами дается достаточно жестко. К сожалению, наши историки по каким то, одним им ведомым причинам, их почти не используют. А зря, там много нового и неожиданного. Например, в истории 57-го полка о результатах работы английской артиллерии, говорят как о «обещающей успех», о французской — «менее удачной», а вот об атаке с моря — как о «…почти катастрофе».^{1221}