Противостояние

Дальше язычок и губки девушки творили настоящие чудеса. И порой они такое выделывали, что я ощущал себя не видевшим ничего в жизни девственником. Так что она справилась за пятнадцать минут, а потом мы уснули.

С утра Вэллэри, как и обещала, вывезла меня из Цварг-холла. При этом никаких обысков не проводилось. Девушка наверху управляла «Драконом», а я связался из каюты с Гором. Так что вскоре нас уже догнал парусник Тайлеров.

Тогда я принял печенюшку Айланты, надел плащ невидимости барлэйцев и открыл кормовое окно. Дочь Рона все-таки пришла попрощаться, и мы — после такой-то ночи!.. — довольно спокойно поцеловались. И дело тут совсем не во мне, просто она стала какой-то более серьезной.

К моему удивлению, в ледяной воде я особо и не замерз. Наверное, когда плывешь, то холод не так и страшен, особенно с кровью Рамбалака в организме. И вскоре меня уже отогревали горячим чаем на корабле Айланты.

Сартрок, раскрыв мой рюкзак и увидев два огнемета, даже задрожал от возбуждения. Этим он мне напомнил меня вчерашнего во время раздевания Вэллэри. Как говорится, каждому в этой жизни свое.

Ученый уже хотел схватить металлические тубусы и исчезнуть вместе с ними у себя в каюте. Однако Кронинген полностью расстроил его планы. Мотивировав это тем, что опыты на корабле он категорически запрещает проводить.

Но все равно следующие несколько часов почти все были довольны. Только я в какой-то задумчивости стоял на корме и смотрел, как мы приближаемся к фьорду. Именно в него впадает река Проклятых.

Вскоре предстоит непростой разговор с Айлантой, который нам обоим вряд ли понравится. И не будь этой странной клятвы крови, я бы в жизни не рискнул сообщить ей такое. Но госпоже Дарвэна придется смириться, ведь от этого зависит жизнь Вэллэри.

Глава 7

Северный берег реки Проклятых — это многочисленные горы и лежащие между ними небольшие долины. Южный же представлял из себя бесконечный ковер из покрытых снегом гигантских деревьев.

Широкую реку сейчас сковал гладкий ледяной панцирь, посередине которого шел бесконечный уродливый шрам. Он оставлен караванами торговых кораблей, которые даже зимой не прекращали свои плавания.

Хищная черно-красная птица, или же горный орел, летела высоко в небе, ровненько вдоль замерзшей реки. При этом глаза пернатой твари очень пристально наблюдали за аларским торговым караваном.

Пять больших пузатых кораблей выстроились в цепочку и плыли по замерзшей полынье, оставленной предыдущими судами. Хотя на самом деле они могли выбрать любой путь, ведь льды людям давно не страшны.

Солнечные лучи падали на палубы судов и создавали множество солнечных зайчиков от начищенных медных деталей. Это раздражало птицу, но она ничего поделать не могла. Ведь этот участок реки был очень опасным, поэтому корабли оказались забиты людьми в латах.

Горный орел ускорился и со временем обогнал караван на несколько километров. А увидев своего хозяина, лег на правое крыло и устремился к высокой горе. Там на плоской вершине стояли пять ургов.

Самый крупный из пятерки вытянул перед собой руку в толстой кожаной перчатке. И пернатый черно-красный хищник приземлился точно, вцепившись в нее своими мощными когтистыми лапами.

Однако йети не почувствовал никакой боли. Он наклонился к птице и что-то зашептал, словно горный орел понимал его грубый язык. Это продолжалось не слишком долго, а потом гигант повернулся к спутникам:

— Зоркий Глаз говорит, что почувствовал на кораблях сильные завихрения. Он думает, что там не меньше четырех чародеев.

После этих слов четверо ургов уставились на старого крылатого шамана, и тот недовольно поморщился. Ведь он сам обладал даром, поэтому понимал, насколько опасны владеющие силой людишки.

Его перепончатые крылья даже задрожали от той внутренней борьбы, что сейчас происходила в разуме гаргэла. Как жрец бога Гарука он должен был одобрить нападение. Однако многолетний опыт предупреждал о слишком большом риске.

Почти сто лет прошло со дня рождения Матасамы в семье могучего Тлалихока. Так что черная кожа гаргэла уже давно стала приобретать серебристый оттенок, который свидетельствовал о начавшейся старости.

И за этот век он слишком много сражался с людьми, чтобы сейчас взять и ошибиться. Тем более что Матасама хорошо понимал, с кого спросят кланы за большие потери. И не хотел утратить репутацию обласканного Гаруком вождя.

Однако это будет уже тринадцатый пропущенный караван людишек. Из-за злости гаргэл даже зашипел сквозь стиснутые белые зубы. А его длинные, как у летучей мыши, уши прижались к рогатой голове.

Остальная четверка хотела повести своих воинов в бой. Но они умели считать, поэтому понимали всю опасность столкновения с чародеями. Однако еще больше эти вожди верили в Матасаму, так что урги молча ждали решения старика.

И наконец гаргэл сделал когтистыми пальцами отрицательный жест. И все поняли, что охоты на людей пока не будет. С одной стороны, урги были этим расстроены, но с другой — даже довольны. Ведь если Матасама против, то они не струсили, а подчинились главному вождю.