Противостояние

Сначала он считал, что «Кореец» там был ни при чем, даже с учетом слухов, что дело нечисто. Что могла сделать старая канонерка броненосному крейсеру? Он полагал, что по неосторожности, в нервном напряжении перед первым боем с европейской державой, экипаж «Асамы» допустил взрыв погреба главного калибра, а все списали на противника. Однако этот русский адмирал действует сегодня так, будто в него вселились демоны. Может, они и впрямь помогли ему потопить флагман Уриу?

Источником нервозного состояния адмирала были два русских бронепалубных крейсера, зависших на носовых курсовых углах его «Идзумо». Их снаряды теоретически серьезно не угрожали боеспособности флагманского корабля, вот только в реале их разрывы были крайне неприятны. А несколько особо сильных подталкивали к мысли, что огонь ведется не только из шестидюймовок.

Но что делать, адмирал никак не мог решить. Перенос огня на русские бронепалубники означал потерю половины бортового залпа «Идзумо», причем с учетом того, что огонь нужно было размазать по двум крейсерам, можно было рассчитывать лишь на единичные попадания в русские корабли. Это врядли приведет к потере боеспособности, а просто испугать русских он уже не надеялся. Мысль об изменении курса, чтобы иметь возможность стрелять всем бортом, была настолько чудовищна, что Камимура ее отогнал сразу. Для этого придется отвернуть от русских броненосных крейсеров, от более слабого или, в крайнем случае, равного противника. Никогда!

Адмирал уже несколько раз порывался приказать перенести огонь всего, что дотянется, на русские бронепалубники, но каждый раз останавливался. Сквозь уважение к талантливому и серьезному противнику все сильнее пробивалось раздражение.

Напрашивалась аллегория: дерутся два самурая. Вокруг бегает ребенок одного из них и время от времени дергает второго за… гм… яйца… Не смертельно. Но неприятно. Конечно, если обратить внимание на этого щенка, то от него и мокрого места не останется. Но ведь взрослый-то самурай этим воспользуется! Но и не обращать внимания… Дергает, дергает… а ну как все-таки оторвет?

* * *

Медленно позволяя себя догонять, «Варяг» с «Богатырем» постепенно увеличивали огневое воздействие на японский флагман. Когда первый прилетевший с «Варяга» 8-дюймовый снаряд ударил в борт «Идзумо», его отнесли на счет «Громобоя» и «России». Но последовавшее через пять минут второе попадание, в боковую стенку носовой башни, записать на счет находящихся на левом траверсе броненосных крейсеров русских было уже нельзя.

В башне от сотрясения перебило кучу лампочек, телефонов и циферблатов управления стрельбой. Башенный дальномер вместо реальной дистанции до цели стал упорно показывать десять кабельтовых, хотя даже на глаз до «России» было не меньше тридцати пяти. Хуже того: началась течь из уплотнения сальников гидравлической системы привода самой башни. Сколько еще она сможет вращаться до падения в системе рабочего давления, сказать было сложно, резервная электрическая система никогда не внушала доверия. А уж поворачивать ее махину вручную – это значит снизить и так не самую высокую скорострельность…

Кроме того, в «Идзумо» с бронепалубников уже прилетело с десяток шестидюймовых снарядов. Они не смогли пробить брони пояса, башни или траверса, но передняя труба уже опасно качалась на растяжках и после еще пары попаданий должна была рухнуть.

Камимура, наконец, решился и приказал перенести на «Варяга» огонь всего, что могло до него добить. Увы, в момент поднятия на мачте «Идзумо» флажного сигнала о переносе огня удачный снаряд с «Богатыря» разметал по мостику японского флагмана и сигнальщиков, и их ящики с сигнальными флагами. Осколками того же снаряда были перебиты фалы, по которым эти флаги поднимались на фок-мачту. Терзаемый продольным огнем легких русских крейсеров «Идзумо» с каждым новым попаданием все менее подходил для выполнения роли флагманского корабля.

Да, все механизмы и орудия на японце были надежно прикрыты непроницаемой для шестидюймовых снарядов броней. Но каждое попадание в трубу – это падение тяги в котлах и, как следствие, падение скорости крейсера и всей колонны. Каждый снаряд, разорвавшийся у раструба вентилятора, – это смятый воздуховод, по которому в топки котлов всасывается уже меньше кислорода, и снова – падение хода. Пара рваных пробоин в небронированной носовой оконечности крейсера – это не только дополнительная вентиляция подшкиперской, но и затопления каждый раз, когда нос крейсера ныряет в поднятый тараном бурун.