Противостояние

— Если ты ошибся в счете, лечение не подействует, а на второй раз меня может не хватить. Сам видишь, как это мне дается.

— На, сам пересчитай, — заволновался больной, разворачивая пачку купюр.

— Ты считал?

— А то!

— Ну и ладно, — сказал я, небрежно бросая деньги в ящик стола. — Теперь садись удобнее, расслабься и закрой глаза.

Я сосредоточился и начал водить над Вовой руками. Судя по моим ощущениям, никаких серьезных болезней у него не было. Обычные недомогания, связанные с нервной профессией и неупорядоченным образом жизни. Все его проблемы были от излишней мнительности и расшатанной нервной системы. Отрабатывая гонорар, я затянул сеанс, делая пустые пассы. Вова застыл, наслаждаясь дорогим лечением.

— Все, — сказал я слабым голосом и бессильно опустился на диван. — Теперь ты полностью здоров, только советую, не слишком усердствуй с женщинами и хорошо бы тебе съездить на пару недель в деревню подышать свежим воздухом.

— Слушай, братан, я думал у меня голова лопнет, когда ты надо мной колдовал…

— А сейчас как себя чувствуешь?

— Как заново родился, мне бы до жены успеть! А кто это у тебя там стонет? — неожиданно спросил, насторожившись, бандит. Я прислушался, действительно из спальни были явственно слышны слабые жалобные стоны.

— Одна пациентка захотела меня наколоть, вот теперь и загибается, — доброжелательно объяснил я, глядя на Вову добрыми глазами. — Боюсь, что ей теперь никто не поможет.

— Ну, так я пошел, — заторопился бандит, — четыре штуки, копейка в копеечку…

— Пять, мы сошлись на пяти, — поправил я и устало опустил веки.

— Прости, запамятовал, действительно… Вот ещё тыща, — затравленно глядя на меня, залопотал он. — Как это я забыл!

— Положи в стол, — не открывая глаз, распорядился я, — хорошо, что вспомнил, а то бы твои деньги, считай, коту под хвост…

Скрипнул открываемый ящик, потом со стуком закрылся.

— Так, я пошел, можно, если что случится?..

— Звони, поговорим, — разрешил я, с трудом вставая с дивана.

— Спасибо тебе, братан, и прости, если что не так.

Вова начал пятиться в прихожую, бормоча слова благодарности. Я его проводил, вернулся в кабинет и прилег на диван. Меня бил мелкий озноб. Опять начала болеть голова, не дававшая себя знать уже несколько дней. Заниматься собой я был не в силах, мне хотелось просто полежать в темноте и покое. Между тем стоны за стеной становились все громче и переросли в горловой женский крик, который тут же захлебнулся. Наступила пронзительная тишина.

Глава 6

Проснулся я рано, безо всяких последствий вчерашнего недомогания. Сон утихомирил разгулявшиеся нервы, и жизнь не казалась такой пропащей, как вечером. На кухне я столкнулся с Андреем. Он немного смутился и извинился за то, что без разрешения остался ночевать.

— Пустое, — сказал я и махнул рукой, — вы мне даже помогли.

Ольга еще спала, я сварил кофе, и мы вдвоем сели завтракать.

— Я хочу познакомить Олю с родителями, — сказал Кругов, с жадностью сильно проголодавшегося человека, набрасываясь на бутерброды. — Наверное, лучше в субботу? Они ей понравятся. Как ты думаешь, она меня любит?

Я удивленно посмотрел на парня. Влюбленные всегда бывают немного не в своем уме, но всему есть предел.

— Любит, не сомневайся.

— Она тебе сама говорила?

— Андрей, давай лучше займемся бандитами, пока они проблему кто кого больше любит, не решили за нас. Тебе что, от Ольги справка нужна?

— Нет, я просто так спросил, тебе же со стороны виднее. Оля, она…

— Необыкновенная, я это заметил, — перебил я.

— Вот видишь, и ты это понял! — обрадовался он.

— Я вчера просмотрел твою дискету. На банду, как я понял, у милиции ничего нет, — перевел я разговор на тему, которая меня в данный момент интересовала значительно больше любовной.

— Нет, — подтвердил лейтенант. — Правда, я еще нашел кое-какие совсем закрытые материалы, и знаешь, получается чистая мистика. У них все концы или обрублены или прикрыты. Получается, что никогда нет ни свидетелей, ни потерпевших, как будто кругом нет людей…

Какое-то слово, сказанное Круговым меня задело, только я не сразу догадался, какое.

— Что ты сказал? — переспросил я.

— Я говорю, нет никаких свидетелей…

— Ты сказал «мистика»?

— При чем здесь мистика?

— Мистика, мистика, — повторил я и почувствовал, что значит быть Шерлоком Холмсом. — Пожалуй. Это многое объясняет…

— Леш, ты это о чем? — удивленно поинтересовался милиционер.

— О главном. Я уже сталкивался с такими шустрыми ребятами, у которых никогда не оставалось ни свидетелей, ни потерпевших. Очень, надо сказать, была мистическая компания.

— Нет, в криминалистике, знаешь, такие штучки не проходят, у нас чудеса не признают.

— Да, не в чудесах здесь дело. Даже не знаю, как сказать, в философии, что ли.

— А ты и не говори, откуда мне, тупому ментяре, понять тонкие материи. Только я, между прочим, в прошлом семестре эту самую философию на отлично сдал, — неожиданно обиделся Андрей.