Противостояние

Павел развел руки и расплылся в улыбке, всеми силами стараясь внушить собеседнику, что намерения его чисты, а слова правдивы.

- Но советские оккупационные войска будут стоять в Петербурге? спросил Алексей.

- Да, - кивнул Павел.

- И вас не беспокоит, что я - убежденный антикоммунист?

- Нет, политика есть политика. Мы хотим мира и больше ничего.

Алексей откинулся в кресле, потом скривился, будто проглотил горькую пилюлю, и произнес:

- Хорошо, что я покинул политику. Уж больно заманчиво выгладят некоторые предложения. Я прекращаю войну, обеспечиваю вам лояльность населения, успокаиваю союзников. Потом вы производите переворот, выбрасываете меня как ненужную ветошь и железной пятой давите страну. Как сладки ваши речи! Только вот поминать меня будут уже года через четыре не как человека, остановившего войну, а как того, кто привел к власти коммунистов.

На лице у Павла появился хищный оскал.

- Подонок, - с чувством произнес он, - ради своего антикоммунизма ты готов видеть, как льются реки крови.

- Я просто знаю, что если сейчас сложить оружие, одни реки крови сменятся другими. А еще я могу призвать людей не сражаться, но только если это не будет стоить им свободы. Иначе я предам себя и их.

Павел откинулся на спинку дивана и зло проговорил:

- Двадцать пятое мая - твоя работа. Алексей кивнул.

- Об одном жалею, что не пришил тебя тогда в семнадцатом, - прошипел Павел.

- А я ни о чем не жалею, - отвел глаза Алексей. - Хотя давно понял, что, пока мы ходим с тобой по одной земле, будем сражаться.

- Твой ответ окончательный? - наклонился вперед Павел.

- Да, - жестко произнес Алексей.

Павел поднялся и направился к выходу. Покидая комнату, он громко хлопнул дверью. Тут же в гостиную вбежала Екатерина. Осторожно подойдя к мужу, спросила:

- Что-нибудь случилось?

- Слава богу, ничего, - ответил Алексей.

На журнальном столике зазвонил телефон. Екатерина подошла к нему, сняла трубку и произнесла:

- Алло.

Потом, заслонив микрофон ладошкой, проговорила:

- Тебя какие-то англичане из белого зала.

- Какого белого зала? - не понял Алексей. - Господи, Уайт Холл!

Словно пружина вытолкнула его из кресла. Подлетев к жене и схватив трубку, он произнес:

- Татищев.

- Господин Татищев, - отозвалась трубка по-английски, - с вами сейчас будет говорить премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль.

- Слушаю, - выдохнул Алексей.

В трубке раздался щелчок, после которого он услышал давно знакомый ему, а теперь известный и всей Европе голос:

- Здравствуйте, Алексей. Рад вас слышать.

- Здравствуйте, я тоже рад.

- Я ознакомился с вашим планом, изложенным в письме на мое имя, быстро проговорил Черчилль. - Он мне понравился. Более того, мы уже предприняли некоторые шаги для его реализации. Мне бы хотелось поговорить с вами лично. Вы можете прилететь в Лондон?

- Есть определенные ограничения...

- Я же сказал, мы предприняли некоторые шаги, - прервал его Черчилль. Вам не будут препятствовать. Если вы согласны, в стокгольмском аэропорту вас ждет частный шведский самолет.

- Я вылетаю, - ответил Алексей.

* * *

Алексей прошел в кабинет Черчилля. Премьер встал и вышел из-за стола, пожал руку посетителю и предложил сесть в мягкое кресло у окна, сам плюхнулся в кресло напротив.

Рассматривая лицо старого знакомого, Алексей думал: "Постарел, осунулся. Нелегко это - руководить государством во время войны".

- Скажите, Алексей, - без традиционного вступления начал Черчилль, - вы действительно убеждены, что советская оккупация Северороссии автоматически означает ее советизацию?

- Превращение в марионеточное социалистическое государство - как минимум, - ответил Алексей.

- Вы полагаете, что советский режим не склонен к эволюции и после окончания войны продолжит свою экспансию? То есть Сталин не удовлетворится передачей ему Северороссии и некоторых других стран Центральной Европы, а лишь использует их как плацдарм для дальнейшего прыжка?

- Именно так, господин премьер-министр. Британия уже пыталась задобрить Гитлера в Мюнхене и лишь разожгла его аппетиты. Не стоит повторять эту же ошибку со Сталиным. Он куда более опасный зверь.

- Поляки и прибалты считают так же, - проворчал Черчилль. - На удивление, Оладьин тоже. Как я понял из вашего письма, вы считаете, что ввод британских и американских войск на территорию Северороссии может предотвратить ее советизацию. Это так?

- Совершенно справедливо, - кивнул Алексей.

- Видите ли, в чем дело, - проговорил Черчилль. - Простой ввод войск союзников может быть расценен Сталиным как недружественная акция. Могут возникнуть осложнения.

- Это не проблема, - пожал плечами Алексей. - Если Оладьин одобрит этот план, вы можете объявить войну Северороссии и высадить десант в Мурманске. А там задача уже Оладьина и Маклая - обеспечить, чтобы войска капитулировали, только завидев союзников, и дрались бы до конца на советском фронте.