Противостояние лучших (сборник)

Через полчаса Патрик согласился начать поиски ее дочери. Детектив Эмили Зебровски, которая вела дело об исчезновении девочки, занималась сразу двенадцатью расследованиями одновременно. Она сказала Кензи, что с радостью примет его помощь и что самой ей не удалось обнаружить никаких свидетельств похищения. Однако именно спальня Чиффон могла быть предполагаемым местом преступления – рядом с окном, выходившим в переулок, где до сих пор не заменили фонари, которые под Новый год расстреляли неизвестные пьяницы, рос высокий вяз. В ту ночь из спальни девочки не доносилось ни единого звука. Люди редко исчезают против своей воли, добавила детектив. Такие истории показывают по телевизору, но в реальном мире они случаются не слишком часто.

– Какова рабочая версия? – спросил Патрик.

– Отец, – ответила Зебровски. – У него огромное количество судимостей.

– Какого рода?

– Простите, не поняла?

– Он подонок, – сказал Кензи. – Это сомнений не вызывает. Но обычно закон нарушают по какой-то причине, верно? Всегда есть мотив. Если кто-то крадет своего ребенка, он хочет, чтобы ему заплатили, или рассчитывает, что мать ребенка от него отстанет. Но у матери пропавшей нет денег, и она не подавала в суд на алименты. Неужели вы полагаете, что парень с таким психологическим портретом захочет забрать к себе двенадцатилетнюю дочь, со всеми вытекающими отсюда последствиями?

Эмили пожала плечами:

– Вы считаете, что засранцы вроде Лонни Каллена обдумывают свои действия заранее? Такие недоумки не знают даже дня своего рождения. Он украл дочь потому, что является преступником и идиотом и контролирует свои поступки не в большей степени, чем блоха на аукционе, где продают домашний скот.

– А как насчет версии о ее парне?

– Мы ею занимаемся.

И вот теперь Донтелл спросил Патрика:

– Ты ведь не веришь, что дело в ее папаше?

Кензи пожал плечами:

– Отцы-бродяги избегают своих детей, а не похищают их – во всяком случае, такие, как Лонни, который слишком долго не появлялся в семье. Ну а что касается теории с парнем, то девочка была знакома с ним всего три дня, они ни разу не ходили в кафе и не встречались с ее друзьями.

– Я могу сказать одно, – заметил Хоуи. – Чиффон – славная девочка, в отличие от свистушек из многоквартирных домов, которые постоянно болтаются на улице и говорят всякие глупости. Она была тихой, но… разумной, понимаешь?

Патрик сделал глоток пива.

– Нет. Расскажи.

– Ну, когда ты поступаешь на такую работу, как у меня, сначала нужно пройти испытательный срок – девяносто дней, в течение которых тебя могут выгнать в любой момент. После этого ты начинаешь работать на город, и нужно сильно нагадить, стать настоящим бен Ладеном, чтобы город от тебя избавился. Несколько недель назад мои девяносто дней прошли, и Чиффон не просто меня поздравила. Она угостила меня кексом.

– Серьезно? – Патрик улыбнулся.

– Конечно, она купила его в магазине, но все равно, – сказал Донтелл. – Это было приятно.

– Согласен, – кивнул его собеседник.

– Через двенадцать лет ты по своему ребенку поймешь, что в таком возрасте дети не думают о других. Все дело в том, что происходит здесь, – он постучал себя по голове, – и здесь, – он указал на свой пах.

С минуту они пили молча.

– А больше ты ничего не помнишь о том дне? Все шло как обычно? – поинтересовался Кензи.

Хоуи покачал головой.

– Это был такой же день, как любой другой. Я сказал: «До встречи завтра, Чиффон», она ответила: «До завтра, Донтелл». И ушла.

Патрик поблагодарил его и заплатил за выпивку. Собирая сдачу со стойки, он вдруг уточнил:

– Так у тебя был испытательный срок?

Шофер кивнул.

– Да, обычное дело.

– Нет, это я знаю, но почему ты начал работать в середине учебного года? Сейчас май. Значит, ты поступил на работу в феврале?

Его приятель кивнул еще раз:

– Да, в конце января.

– А что ты делал до этого?

– Водил туристический автобус. Ездил отсюда во Флориду, в Монреаль или в Портленд – и все зависело от времени года. Меня убивали эти бесконечные часы за рулем. Дерьмо, меня убивала дорога! Ну и как только здесь открылась вакансия, я сразу ухватился за эту возможность.

– А почему она открылась?

– Пейсли сел за руль после выпивки, и его поймала полиция.

– Пейсли?

– Парень, которого я заменил. Другие водители говорили, что он настоящий подонок. В автобусе сорок ребятишек, а у него глаза остекленели. Даже союз не стал его защищать. Он съехал на обочину, представляешь? – Донтелл рассмеялся, словно не верил, что такое бывает. – Едва не перевернул автобус. Вышел, чтобы помочиться. Была половина шестого утра. Он вернулся и попытался выбраться обратно, и тут уж автобус перевернулся. А это подсудное дело. Без шансов.

– Пейсли, – повторил Патрик.

– Да, Эдвард Пейсли, – подтвердил Хоуи, – как галстук «пейсли».