Противостояние лучших

— Конечно. Верлен — плохой мальчик. Может быть, кто-то из отдела наркотиков принуждает его добывать информацию у женщин. И тогда у полицейских будут чистые руки.

Лили вздохнула:

— Я вызову удар на себя.

Все посмотрели на нее.

— Мы должны рассказать Марковитцу новости: во-первых, нам не хватает улик, чтобы произвести арест основного подозреваемого. А во-вторых, его знаменитый отдел по борьбе с наркотиками также под подозрением. — Ротенберг оглядела коллег. — Если только кто-то из вас не захочет это сделать вместо меня.

Все улыбнулись.

— Мы нашли еще одну жертву, сэр. Женщина, за двадцать.

Было восемь тридцать утра следующего дня после добычи и исследования улик, и шеф детективов Стэн Марковитц пил первую чашку кофе за день из старомодной чашки синего цвета, разрисованной фигурами греческих атлетов. Но услышав новость, он сразу перестал чувствовать вкус кофе, а заодно и бублика. А уж на ореховый сливочный сыр и вовсе не мог смотреть.

— За двадцать? — проворчал Стэн. — И что же это значит?

— Ей было двадцать девять, — ответил молодой худощавый детектив с итальянскими корнями. — Латиноамериканка. Тело нашли на пустой парковке в Нохо.[30] — Он стоял в дверном проеме и не входил, словно боялся, что Марковитц может швырнуть в него степлером. Такое уже случалось.

— Мне нравится название Нохо. Такого места не существует. Я еще могу пережить Сохо, но даже Трайбек[31]

— это уже слишком.

Парень ничего не сказал — да и что тут ответишь?

— Сейчас там работает команда криминалистов, — добавил он после паузы.

Стэн погладил свой круглый живот через полосатую белую рубашку, которую выдала ему жена сегодня утром. Он завернул в салфетку остатки бублика и демонстративно швырнул его в корзину для мусора, где тот приземлился с удивительно громким стуком: корзина была пустой.

— Время смерти? — спросил шеф.

— Эксперт говорит, около полуночи, — ответил его подчиненный. — Пока нет явных улик. Свидетелей нет. Все как и прежде: она была наркоманкой — крэк и героин. Ее нашли на парковке, где часто продают наркоту.

— Он психопат, тут нет сомнений. И наркотики совершенно ни при чем. Не нужно запускать этот слух.

— Конечно. Только…

— Только, что?

Детектив колебался:

— Хорошо.

Марковитц посмотрел на лежавшую на столе папку.

«Операция «Красный крючок». Секретно».

В Нью-Йоркском департаменте полиции также имелись сверхсекретные документы.

«У Лэнгли[32] ничего на нас нет», — подумал он.

— Это все, — сказал Стэн. — Я хочу, чтобы отчет с места преступления лежал на моем столе еще до того, как на нем высохнут чернила. Ты понял?

— Конечно, — кивнул молодой детектив, но оставался на прежнем месте.

Шеф бросил на него суровый взгляд, и тот поспешно ушел.

Зазвонил стационарный телефон, стоявший на письменном столе, — шесть кнопок, разноцветные лампочки, как на рождественской елке…

Один корреспондент, два корреспондента, три корреспондента, четыре…

Марковитц посмотрел на пустой дверной проем и послал текстовое сообщение, после чего нажал на кнопку интеркома.

— Да, сэр? — послышался голос секретаря.

— Ни с кем меня не соединяй.

— Да, сэр, за исключением…

— Я сказал — ни с…

— Комиссар на второй линии.

Естественно.

— Стэн. Еще одно? — Секретаря сменил комиссар полиции. У него отсутствовал ирландский акцент, но Марковитц часто представлял, что Патрик О’Брайен говорит так, словно он только что сошел с корабля, прибывшего из его родной страны.

— Боюсь, так и есть, Пат — отозвался Стэн.

— Это кошмар. Мне звонят из резиденции мэра. И из Олбани. — О’Брайен понизил голос и сообщил самую сногсшибательную новость: — Мне позвонили из «Дейли ньюс» и «Таймс». Из «Хаффингтон пост»,[33] да помилует нас Бог!

Один корреспондент, два корреспондента…

— Жертвы — меньшинства, Стэн. Эти убийства ужасны для всех, — продолжал комиссар.

«В особенности для самих жертв», — подумал Марковитц.

Наконец комиссар перестал жаловаться и начал задавать вопросы.

— Что у тебя есть, Стэн? — Его голос стал мрачным. — Очень важно, чтобы у тебя что-то было. Ты меня слышишь, Стэн? Это очень важно.

У тебя должно что-то быть. Не у нас. Не у департамента. Не у города.

— У нас есть подозреваемый, — быстро сказал Марковитц.

— А почему мне никто ничего не сказал? — возмутился комиссар, но в его голосе послышалось облегчение.

— Все произошло очень быстро.

— Он уже под стражей?

— Нет. Но он не просто подозреваемый.

Пауза показала, что Патрик хотел услышать нечто другое.

— Он убийца или нет? — потребовал ответа О’Брайен.

— Должно быть, убийца. Есть еще несколько вопросов, которые необходимо решить, прежде чем мы его возьмем.

— Кто он такой?

— Скульптор. Живет в центре. И у нас имеются серьезные улики.

— Послушай, Стэн… — комиссар снова начал ныть. — У нас и так слишком много дерьма. — Патрик О’Брайен всегда старался выбирать выражения. — Сделай так, чтобы все получилось.

— Но что я могу сделать, Пат?

— Ты же понимаешь, жители Нью-Йорка будут рады узнать, что у нас есть подозреваемый.

— Ну, Пат, у нас действительно есть подозреваемый. Но улик пока не хватает для ордера на арест. Или для заявления для прессы.