Противостояние. Обама против Путина

Что касается Германии, то в правящей коалиции есть разумные голоса. Но пока в большинстве остается блок ХДС/ХСС во главе с Ангелой Меркель, вряд ли произойдут крупные сдвиги. Немецкая политическая элита плотно встроена в американскую систему координат. Взять хотя бы скандал с прослушиванием. Когда выяснилось, что немецкая спецслужба БНД обслуживала ЦРУ и помогала им прослушивать австрийцев, французов и «прочих шведов», как говорил Маяковский, даже это не подействовало отрезвляюще на немецкий политический класс. Он делегировал огромную, можно сказать — основную часть суверенитета своей страны Соединенным Штатам. То же самое и Франция. Считалось, что Франция гораздо более независимая страна, чем Германия, и уж она-то не потерпит такого вопиющего вмешательства в свои внутренние дела. Но когда вскрылись факты прослушки французских президентов со стороны АНБ, то никаких извинений со стороны США не последовало. Более того, почему-то не Обама звонил по этому поводу Олланду, а сам Олланд звонил Обаме, чтобы услышать что-то успокаивающее… Добровольное расставание великих европейских стран со своим суверенитетом во имя союза с США, который все больше превращается в союз с «большим братом» из оруэлловской антиутопии «1984», является историческим фактом. И ведь прослушка американцами десятков миллионов абонентов в Европе не имеет никакого отношения к борьбе с терроризмом. Один из бывших руководителей АНБ как-то признался, что благодаря прослушке им удалось предотвратить, как он выразился, полтора теракта. Так Европа, которая была родиной демократии, отказывается от собственной свободы. Политическая элита в странах Евросоюза по инерции остается во многом проамериканской. Но когда внешнеполитические провалы США будут нарастать, тогда, возможно, начнется перестраивание политической психологии в Европе.

2015 г.

Маски отброшены. Приличия — тоже

Как нас пытаются лишить Победы

Казалось бы, кто победил Гитлера и кто внес в это наибольший вклад — не вызывает никаких сомнений. Но нет. Нам продолжают говорить, что Победа была оплачена слишком большой ценой. Что сама эта победа вовсе не была победой, как пишет один из авторов англоязычной газеты «Москоу Таймс»: ведь через 20 лет в СССР жили хуже, чем в Японии или в Германии, а значит — разве это была победа? Нам говорят, что освобождение крестьян в 1861 году было более важным событием в нашей истории, чем Великая Отечественная война.

Откуда все это? И чем вызвано? Откуда это неукротимое желание доказать, что нам нечего праздновать 9 мая? Ответ прост: это раздражение. Раздражение, вызванное тем, что мы в очередной раз выстояли. Выстояли как нация, как народ и как страна. И для некоторых это просто непереносимо.

Русофобия возникла на Западе давно. В своем отношении к России британский демократ Чемберлен смыкался с германским нацистом Гитлером. Германский фюрер пошел на восток не столько для того, чтобы бороться с коммунизмом, а чтобы уничтожить и подчинить нашу страну и наш народ. Эта русофобия, не нашедшая удовлетворения, ненависть к независимой, не поддающейся подчинению, не желающей покоряться стране и питает неизменное желание опровергнуть, опорочить, принизить нашу Победу.

В чем нас только не обвиняют! В нарочитом, пафосном патриотизме. В бряцании военными мускулами на военных парадах. В искусственном подогревании общественных настроений. И так далее, и так далее. «Да что вы там такое празднуете!» — скептически и зло доносится в наш адрес.

Что мы празднуем? Мы празднуем то, что выжили как нация. Мы не покорились и выжили тогда, когда многие страны и народы просто легли под Гитлера, например, Словакия или пол-Франции во главе с маршалом Петеном, или же с радостью присоединились к нему, как Испания при Франко, Италия при Муссолини, Румыния при Антонеску, Венгрия при Хорти и многие другие. Напомним: на военную машину гитлеровской Германии тогда работала почти вся Европа. Помимо Италии, Австрии, Испании, Венгрии, Румынии и части Франции Гитлера поддерживали правители Австрии, Болгарии, Норвегии, Португалии, Словакии, Финляндии. А Турция и Швеция хранили трусливый нейтралитет.

Французы в оккупированном Париже, венгры в Будапеште или жители Брюсселя могли похвастаться, что неплохо жили и в годы войны. Мы тем же самым похвастаться не могли. Мы не можем сравниться с Европой по объему съеденных в годы войны окороков и сношенных фильдеперсовых чулок, без которых не мыслили себе жизни состоятельные европейки. У нас совсем другой отсчет. Неизмеримо более трагичный, но и неизмеримо более героический.