Протокол «Сигма»

Ворота медленно раскрылись.

Ребенок настороженной, скованной походкой прошел через ворота и оглянулся назад, подзывая к себе других. Еще один медленно прошел через ворота к свободе и присоединился к нему. Эти двое, казалось, что-то кричали остальным, хотя звука слышно не было.

Их примеру последовали еще несколько детей. Изможденная девочка со свалявшимися курчавыми волосами. Еще один, совсем маленький мальчик.

И другие дети.

В следующее мгновение началась суета. Дети, отталкивая друг друга, кинулись за ворота.

Ленц с непроницаемым лицом следил за происходившим на экране монитора. Анна не сводила с него глаз; «узи» был все так же направлен на него.

На другом экране дверь в детскую палату (а может быть, камеру?) была широко открыта. Медсестра, боязливо оглядываясь по сторонам, выводила детей наружу.

– Итак, они убегают, – констатировал Ленц. – Но вам самим это будет не так легко сделать. Сорок восемь охранников проинструктированы стрелять в любых посторонних, которые только попадутся им на глаза. Вам не удастся выйти отсюда. – Он протянул руку к большой, помпезно отделанной бронзовой лампе, словно хотел включить ее, и Бен сразу насторожился: он был уверен, что Ленц хочет схватить лампу и швырнуть ее в Анну. Но вместо этого Ленц быстрым движением сдвинул в сторону часть пьедестала и выхватил маленький продолговатый предмет, который тут же направил на Бена. Это оказался компактный, покрытый бронзовыми украшениями пистолет, с поразительным искусством замаскированный под деталь лампы.

– Бросьте! – крикнула Анна.

Бен находился в нескольких футах от Анны, и Ленц не мог взять на прицел сразу обоих.

– Я предлагаю вам немедленно положить ваше оружие, – ответил он. – В таком случае никто не пострадает.

– Я так не думаю, – сказала Анна. – У нас с вами несколько разный уровень подготовки.

Ленца ее слова, похоже, нисколько не встревожили.

– Видите ли, если вы начнете стрелять в меня, то ваш друг, присутствующий здесь, тоже будет убит, – вежливым, почти ласковым тоном произнес он. – Так что вы должны спросить себя, насколько важно для вас убить меня – стоит ли игра свеч.

– Бросьте эту чертову игрушку, – потребовала Анна, хотя Бен хорошо видел, что предмет, который Ленц держал в руке, игрушкой как раз не был.

– Даже если вам удастся убить меня, вы все равно ничего не измените. Моя работа продолжится и без меня. А вот ваш друг Бенджамин будет бесповоротно мертв.

– Нет! – раздался хриплый крик.

Это был старческий голос.

Ленц резко повернул голову.

– Lassen Sie ihn los! Lassen Sie meinen Sohn los![127] – И по-английски: – Отпустите его! Отпустите моего сына!

Голос донесся из скрытого в густой тени угла огромной комнаты. Ленц повернул было оружие на голос, но тут же, видимо, передумал и снова наставил его на Бена.

– Отпустите моего сына! – повторил голос.

В густом полумраке Бен с трудом различил лишь контуры сидящего человека.

Его отец.

И он тоже держал в руке пистолет.

На мгновение Бен лишился дара речи.

В первый момент он подумал, что это странная игра сумеречного освещения, снова взглянул в угол и понял: увиденное им – реальность.

– Отпустите их обоих, – несколько тише потребовал Макс.

– Ах, Макс, мой друг! – громким сердечным голосом воскликнул Ленц. – Может быть, вы сумеете втолковать этой парочке, что к чему.

– Хватит убийств, – потребовал Макс. – Хватит кровопролития. Всему этому пришел конец.

Ленц напрягся.

– Вы старый дурак! – ответил он.

– Вы правы, – согласился Макс. Он оставался на месте, и его оружие было все так же направлено на Ленца. – И в молодости я тоже был дураком. Вы обманывали меня тогда точно так же, как теперь. Всю жизнь я провел в страхе перед вами и вашими людьми. Ваши угрозы. Ваш шантаж. – Он повысил срывающийся от гнева голос: – Что бы я ни создал, кем бы я ни стал – вы всегда стояли у меня за спиной.

– Вы можете опустить оружие, мой друг, – мягко проговорил Ленц. Его пистолет был все еще направлен на Бена, но ему потребовалась лишь доля секунды, чтобы прицелиться в Макса.

«Я могу сбить его, повалить на пол, – подумал Бен. – Пусть только он еще раз отвлечется».

А Макс продолжал говорить, как будто не слышал этих слов, как будто в комнате не было никого, кроме него самого и Ленца.

– Разве вы не видите, что я больше не боюсь вас? – Его голос гулко разносился по кабинету, отражаясь от каменных стен. – Я никогда не прощу себе того, что я делал: помогал вам и вашим друзьям-мясникам. Это было условием моей сделки с дьяволом. Когда-то я думал, что это нужно и полезно – для моей семьи, для моего будущего, для всего мира. Но я старательно обманывал себя. Что вы сделали с моим сыном, моим Питером… – Его голос сорвался.

– Но вы же знаете, что это не должно было случиться! – возразил Ленц. – Это было делом чрезмерно фанатичных людей из моей службы безопасности, превысивших свои полномочия.

– Хватит! – взревел Макс. – Довольно! Довольно вашей проклятой лжи!

– Но проект, Макс. Мой бог, дружище, я думаю, что вы не понимаете…