Протокол «Сигма»

– Там не было ничего такого, о чем стоило бы говорить. Меня привели туда, мне крупно повезло, я выжил, и меня освободили 29 апреля 1945 года. Я никогда не забуду дату, а вот эту часть моей жизни я, напротив, предпочитаю забыть.

Бен вдохнул и заговорил, словно очертя голову кинулся в пропасть. Он всем своим существом понимал, что его отношения с отцом должны с минуту на минуту навсегда измениться, что полотно, на котором выткан узор его жизни, будет разорвано.

– Твоего имени не было в списке заключенных, освобожденных союзниками.

Это был блеф. Он хотел всего лишь увидеть реакцию отца.

Макс довольно долго молча смотрел на Бена, а потом, к его удивлению, улыбнулся.

– Когда имеешь дело с историческими документами, всегда следует быть очень осторожным. Списки составлялись в обстановке величайшей неразберихи, настоящего хаоса. Все записывалось на слух, бывали и пропуски. Если мое имя случайно не попало в какой-нибудь список, составленный неким сержантом армии США, что из того?

– Но ведь на самом деле ты не был в Дахау, не так ли? – спросил Бен, говоря со всем спокойствием, на какое был способен.

Отец медленно развернул кресло, повернувшись спиной к Бену. Когда он вновь заговорил, его голос звучал пронзительно и, казалось, доносился издалека.

– Какие странные вещи ты говоришь.

Бен почувствовал слабость в животе.

– Но ведь это правда, да?

Макс обернулся кругом и снова уставился на сына. На его лице не было никакого выражения, но на сухих, словно бумажных, щеках появился румянец.

– Существуют люди, сделавшие себе профессию из отрицания того, что холокост вообще когда-либо происходил. Так называемые историки, писатели… Они пишут книги и публикуют статьи, в которых говорится, что все это фальшивка, послевоенные выдумки. Что миллионы евреев вовсе не были убиты.

Сердце Бена билось неровно и глухо, во рту пересохло.

– Ты был лейтенантом в гитлеровской СС. Твое имя упоминается в учредительном документе компании в списке членов правления директоров засекреченной корпорации. Ты был там казначеем.

Его отец опять долго молчал и в конце концов проговорил ужасным шепотом:

– Я не стану этого выслушивать.

– Но ведь это правда, не так ли?

– Ты, похоже, совершенно не понимаешь, что говоришь.

– Вот почему ты никогда ничего не говорил о Дахау. Потому что все это фикция. Ты никогда там не был. Ты был нацистом.

– Как ты можешь говорить такие вещи?! – скрипучим голосом рявкнул старик. – Как ты мог всему этому поверить? Как ты смеешь так меня оскорблять?!

– Этот документ… он находится в Швейцарии. Учредительный документ корпорации. В нем и сказана правда.

Глаза Макса Хартмана вспыхнули.

– Значит, кто-то показал тебе фальшивый документ, изготовленный для того, чтобы меня скомпрометировать. И ты, Бенджамин, решил поверить клевете! На самом деле вопрос заключается в том, почему ты так решил!

Бен почувствовал, что стены комнаты сдвинулись с места и медленно поплыли вокруг него.

– Потому что Питер лично сказал мне об этом! – крикнул он. – Два дня тому назад в Швейцарии. Он нашел документ! Он выяснил правду. Питер узнал, чем ты занимался. Он пытался защитить нас от этого.

– Питер?.. – почти беззвучно выдохнул Макс.

Выражение лица его отца было ужасным, но Бен заставил себя продолжать.

– Он рассказал мне об этой корпорации, о том, кто ты такой на самом деле. Он рассказывал мне обо всем этом как раз в тот момент, когда его застрелили.

Кровь отхлынула от щек Макса Хартмана, скрюченная рука, опиравшаяся на стол, определенно задрожала.

– Питер был убит прямо на моих глазах. – Теперь Бен буквально выплевывал слова. – Мой брат, твой сын – еще одна твоя жертва.

– Ложь!

– выкрикнул его отец.

– Нет, – твердо ответил Бен. – Правда. То, что ты скрывал от нас в течение всей нашей жизни.

Внезапно голос Макса сделался жестким и холодным, словно арктический ветер.

– Ты говоришь о вещах, которые не в состоянии даже понять. – Он сделал паузу. – Разговор окончен.

– Я понимаю, кто ты, – сказал Бен. – И меня от этого тошнит.

– Убирайся! – крикнул Макс Хартман и, подняв дрожащую руку, указал на дверь. Бен тут же представил себе, как эта самая рука поднималась в нацистском приветствии в прошлом, которое минуло давно, но недостаточно давно. Оно не может стать достаточно давним. Ему на память пришли часто цитируемые слова какого-то писателя: «Прошлое не мертво. Оно даже не миновало».

– Вон! – гремел его отец. – Вон из этого дома!

Вашингтон, округ Колумбия

Самолет компании «Эр-Канада» из Новой Шотландии прибыл в Национальный аэропорт имени Рейгана уже под вечер. Такси подъехало к многоквартирному дому Адамс-Морган, где жила Анна, за несколько минут до шести. Уже почти стемнело.

Анна любила приходить домой, в свое жилище. Ее святыню. Единственное место, где она чувствовала себя полной хозяйкой. Это была маленькая двухкомнатная квартирка в плохом районе, но это был ее собственный идеально устроенный мир.