Протокол «Сигма»

— Да, Вальтер, я все понимаю и очень благодарна вам. Это очень впечатляет. — Она почувствовала, что снова начала держаться слишком деловито, даже бесцеремонно, и поспешила смягчить свои манеры. — Огромное вам спасибо, Вальтер. И все-таки еще одна вещь...

— Да?

— Одну секунду. — Она прикрыла рукой микрофон и повернулась к Бену: — Вы так и не сумели связаться с Хоффманом?

— Нет. У него никто не отвечает. Мне это кажется странным.

Анна открыла микрофон.

— Вальтер, не могли бы вы узнать для меня хоть что-нибудь о венском частном детективе по имени Ханс Хоффман?

В трубке молчали.

— Алло!

— Да, Анна, я здесь. А почему вы интересуетесь этим самым Хансом Хоффманом?

— Мне требуется дополнительная неофициальная помощь, — быстро ответила она, — и мне порекомендовали именно его.

— Ну, похоже, что вам придется поискать кого-нибудь другого.

— Почему?

— Примерно час назад в Sicherheitsburo был звонок от служащего одного Berufsdetektiv, которого звали как раз Ханс Хоффман. Женщина, оперативный агент из конторы Хоффмана, пришла на работу и обнаружила своего босса мертвым. Застрелен почти в упор выстрелом в лоб. И, что любопытно, у него отрезан правый указательный палец. Это не может быть тот самый Хоффман, о котором вы говорите?

Когда Анна пересказала Бену то, что ей сообщил полицейский, тот недоверчиво уставился на нее.

— Боже мой! Создается впечатление, будто они все время болтаются у нас за спиной, что бы мы ни делали, — пробормотал он.

— Может быть, вернее будет сказать: опережают нас?

Бен некоторое время сидел, массируя виски кончиками пальцев, и наконец чуть слышно проговорил:

— Враг моего врага — мой друг.

— Что вы хотите сказать?

— Совершенно очевидно, что “Сигма” убивает своих. Те жертвы, которых вы пытаетесь разыскать... У всех них есть нечто общее со мной — общий враг. Мы видим одну и ту же картину: испуганные старики, вынужденные под занавес своей жизни скрываться, жить под псевдонимами. Я уверен — они имеют некоторое представление о том, что за чертовщина происходит вокруг. Наша единственная надежда — установить контакт с кем-то из списка, кто все еще жив, кто может говорить. Некто, с кем я смог бы найти точки соприкосновения, добиться симпатии, уговорить его оказать нам помощь, ради прежде всего защиты его собственной жизни.

Анна встала и прошлась по комнате.

— Бен, это может получиться лишь в том случае, если кто-то из них еще жив.

Он долго смотрел на нее, не говоря ни слова; в его глазах можно было прочесть глубокую растерянность. Анна могла бы сказать, что ему очень хотелось полностью доверять ей, так же безоглядно, как — ей очень хотелось на это надеяться — она могла доверять ему. Потом он негромко, нерешительно проговорил:

— У меня такое чувство... Это именно чувство, самое большее — обоснованное предположение, что по крайней мере один из них все еще жив.

— И кто же это?

— Француз по имени Жорж Шардан.

Анна медленно кивнула.

— Жорж Шардан... я видела это имя в списке “Сигма”. Но ведь он умер уже четыре года тому назад.

— Но сам факт того, что на него заведено досье “Сигма”, означает, что Аллен Даллес по каким-то причинам очень заинтересовался им.

— Ну, да, давным-давно, в пятидесятые годы. Но припомните, большинство этих людей уже много лет как на том свете. Мое внимание было сосредоточено на тех, кто оказался жертвами недавней серии убийств — или тех, кто должен был оказаться в их числе. Шардан не относится ни к той, ни к другой категории. К тому же он не был основателем и не входит в ваш перечень. — В списке “Сигма”, с которым приступила к работе Анна, перечислялись имена не только первоначальных учредителей корпорации, но и много других людей. Она кинула на Бена пристальный, даже тяжелый взгляд. — Должна задать вам вопрос: почему вам пришло в голову спросить именно о нем? Вы что-то скрываете от меня?

Бен помотал головой.

— У нас нет времени на игры, — сказала Анна. — Жорж Шардан — я знаю его только как имя на бумаге. Но он никому не известен, лично я никогда не слышала о нем. Так почему же он может иметь какое-то особое значение?

— Значение имеет его босс, легендарный французский промышленник — человек, бывший одним из учредителей корпорации и присутствующий на фотографии. Человек по имени Эмиль Менар. В свое время он являлся одним из самых могучих титанов экономики. Уже в 1945 году он был стариком; он давно уже умер.

— О нем я знаю. Он основал “Трианон”, который часто рассматривают как самую первую в мире многопрофильную промышленную корпорацию, верно?

— Совершенно правильно. “Трианон” — одна из крупнейших индустриальных империй во Франции. Эмиль Менар сделал из “Трианона” французский нефтехимический гигант, рядом с которым даже “Шлумбергер” казался лавкой дешевых распродаж.

— В таком случае этот Жорж Шардан работал на легендарного Эмиля Менара?