Протокол «Сигма»

Дюпре оглядел спартанское убранство директорского кабинета и почувствовал болезненную вспышку тревоги. Это помещение не было комфортабельной норой типичного офицера-карьериста — кадрового офицера, окружающего себя фотографиями любимых людей и кипами незаполненных бумаг. Глядя на обстановку кабинета, трудно было заметить хоть какие-либо признаки, указывающие на то, что здесь бывают и работают люди.

— Чем я могу быть вам полезен сегодня, мистер Дюпре? — Алан Бартлет стоял за большим письменным столом, настолько спокойный, что напоминал манекен в отделе офисной мебели. Его вежливая улыбка почему-то показалась Дюпре леденящей, а во взгляде серых глаз, скрытых за большими, будто у летчика, очками, таилось что-то непонятное, не поддающееся расшифровке.

— Думаю, что много чем, — проронил Дюпре, бесцеремонно усаживаясь на стул из светлого дерева, стоящий напротив бартлетовского стола. — Начнем со всей этой истории с Анной Наварро.

— Это самая дурная из последних новостей, — заметил Бартлет, — которая может плохо отразиться на нас обоих.

— Как вы знаете, я не обрадовался, когда вы забрали Наварро из моего отдела, — сказал Дюпре, выражая свое отношение к междепартаментскому распределению временных обязанностей.

— Тем более вам это должно быть ясно. Скорее всего вам было о ней что-то известно, и поэтому вы решили не слишком откровенничать.

— Нет, дело не в этом, — Дюпре заставил себя встретиться глазами с твердым взглядом Бартлета. Говорить с этим человеком было все равно, что любезничать с айсбергом. — Если честно, то когда кого-нибудь из моих работников вот так вот, без моего ведома и согласия перемещают — это просто подрывает мой авторитет.

— Я все же думаю, что вы пришли сюда не для обсуждения ваших личных трудностей или же вашего метода управления коллективом, мистер Дюпре.

— Черт возьми, конечно, нет, — охотно согласился Дюпре. — Дело вот в чем. Мы, в юстиции, всегда даем своих ребят вам, в ОВВ, для любой работы, которую вы хотите провести. Вы получаете, что вам надо, а мы почти всегда бываем рады и счастливы оттого, что ничего об этом не знаем. Но после вашей нынешней затеи на моем ковре остались жирные пятна. Вы понимаете, о чем я говорю? Вы ставите меня в трудное положение. Я не упрекаю вас, а просто сообщаю, что все это заставляет меня призадуматься.

— Непривычный для вас вид деятельности, несомненно. Но если вы будете тренироваться, у вас станет получаться все лучше и лучше. — Бартлет говорил, нисколько не пытаясь скрыть презрения к собеседнику; так мог бы держать себя высокопоставленный китайский мандарин.

— Быть может, я и не самый острый ножик в сарае, — ответил Дюпре, — но увидите: резать я еще в состоянии.

— Звучит обнадеживающе.

— Так вот, я хочу сказать, все это весьма дурно пахнет.

Бартлет демонстративно потянул носом:

— Это “Аква Велва”? Или “Олд Спайс”? Запах вашего лосьона можно учуять задолго до того, как вы сами появитесь на горизонте.

Дюпре помотал головой, демонстрируя добродушную растерянность.

— Короче говоря, я тут немножко порылся кое-где. Узнал кое-что новое о вас и вашей жизни. Я так и не понял, на какие средства вы смогли приобрести огромный кусок Восточного побережья. По-моему, эта вещь значительно дороже, чем может позволить себе на свою зарплату правительственный служащий.

— Мой дед по линии матери был одним из основателей “Холлеран индастриз”. И моей матери это владение досталось по наследству. Тут нет никакого секрета. И, я считаю, нет ничего, достойного внимания. Меня не слишком привлекает светская жизнь. Та жизнь, которую я выбрал, конечно, гораздо проще, но и запросы мои в конце концов тоже достаточно скромны. И что из этого?

— Да, ваша мать действительно была наследницей Холлерана — об этом я тоже узнал. Надо сказать, для меня это оказалось сюрпризом. Я считаю, нам должен льстить тот факт, что мультимиллионер мог снизойти до работы вместе с нами.

— Всякий человек должен решать, как ему жить.

— Да, тут вы правы. Но потом я задумался: что же еще есть такого, чего я не знаю об Алане Бартлете? Пожалуй, довольно много всякой всячины, согласны? Ну, скажем, все эти ваши поездки в Швейцарию. А Швейцария — я в этом уверен, потому что нам, в УСР, постоянно приходится иметь дело с отмыванием денег, — Швейцария всегда вызывает у меня некую тревогу. Так что я стал думать обо всех этих ваших путешествиях.

Похоже, Бартлета это проняло:

— Извините?

— Итак, вы несколько раз ездили в Швейцарию, я прав?

— Почему вы так думаете?

Дюпре вытащил из нагрудного кармана пиджака лист бумаги. Он был слегка помятым, но Дюпре положил его на идеально чистый стол Бартлета и расправил. На бумаге были нарисованы группы точек, разбросанных примерно по кругу.

— Простите, что не слишком красиво — я рисовал это сам.

Он указал на самую верхнюю точку:

— Вот здесь у нас Мюнхен, прямо под ним — Инсбрук. В юго-восточном направлении будет Милан. Турин. Потом еще немного на восток и чуть-чуть к северу Лион. Дижон, Фрейбург.

— Это что, задание, полученное вами на курсах географии для взрослых, которые вы посещаете?