Протокол «Сигма»

Бен был рассержен, утомлен, чувствовал себя разбитым, и его терпение наконец иссякло. Ему приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы говорить спокойным тоном.

— Детектив, — сказал он, — я считаюсь арестованным или нет?

— Нет, сэр.

— Конечно, все это было очень весело, но если вы не собираетесь арестовывать меня, то я хотел бы вернуться в свою гостиницу.

— Мы с превеликой радостью арестуем вас, если вам этого так хочется, — вежливо, с улыбкой, но при этом с чуть заметной угрозой в голосе ответил детектив. — У нас есть очень хорошая камера, и она ждет не дождется вас. Но если нам удастся разрешить проблемы по-дружески, то все окажется намного проще.

— Мне будет позволено позвонить по телефону?

Шмид, вытянув перед собой обе руки, указал на бежевый телефон, притулившийся на краю его заваленного бумагами стола.

— Вы можете обратиться в местное американское консульство или к вашему поверенному. Как пожелаете.

— Спасибо, — сказал Бен. Он снял трубку и посмотрел на часы. В Нью-Йорке только-только перевалило за полдень. Юристы, служившие в “Хартманс Капитал Менеджмент”, поголовно специализировались на налоговом и финансовом праве, и поэтому он решил обратиться к своему другу, который занимался международным правом.

Когда-то Бен и Хови Рубин входили в команду Дирфилда по лыжным гонкам и стали близкими друзьями. Хови несколько раз приезжал в Бедфорд на День благодарения. На него, как и на всех друзей Бена, особенно сильное впечатление произвела мать Бена.

Адвокат ушел из своей конторы на ленч, но звонок Бена переключили на мобильный телефон Хови. Из-за шума ресторана на том конце понять, что говорил Хови, было не так уж просто.

— Бен, ради Христа, — сказал Хови, прервав монолог Бена. Рядом с ним кто-то громко разговаривал. — Так вот, я дам тебе тот же совет, который даю всем моим клиентам, которые попадают под арест, приехав в Швейцарию, чтобы покататься на лыжах. Улыбайся и терпи. Ни в коем случае не старайся изображать из себя Великого и Могущественного. Не играй в возмущенного американца. Никто не сумеет раздавить тебя всякими правилами, инструкциями и тому подобным лучше, чем швейцарцы.

Бен поглядел на Шмида; тот барабанил по клавиатуре и, несомненно, прислушивался к разговору.

— Я начинаю это понимать. Но все же, что я, по твоему мнению, должен делать?

— По швейцарским законам, тебя могут продержать двадцать четыре часа, не подвергая законному аресту.

— Ты меня разыгрываешь!

— А если ты станешь ругаться с ними, то они могут бросить тебя в грязную тесную камеру на всю ночь. Так что не делай этого.

— В таком случае, что же ты посоветуешь?

— Хартман, дружище, ты же способен уговорить голодную собаку уйти из мясной лавки, так что просто оставайся самим собой. При появлении каких бы то ни было затруднений вызывай меня, я сяду на телефон и буду угрожать международным инцидентом. Один из моих партнеров постоянно работает с организациями, занимающимися шпионажем, и поэтому у нас есть доступ к некоторым довольно мощным базам данных. Я вытяну все возможное о Кавано и посмотрю, что это может дать. Дай мне телефонный номер, по которому ты сейчас находишься.

Когда Бен закончил разговор, Шмид вывел его в смежную комнату и усадил перед столом около другого терминала.

— Вы уже бывали в Швейцарии? — любезным тоном спросил он; так мог бы разговаривать гид, сопровождающий туриста на экскурсии.

— Неоднократно, — ответил Бен. — Главным образом приезжал кататься на лыжах.

Шмид закивал, как будто эта фраза его сильно встревожила.

— Популярный отдых. Думаю, очень хорошо помогает снять стресс. Дает прекрасную возможность расслабиться. — Он прищурился. — Ваша работа, видимо, заставляет вас испытывать много стрессов.

— Я бы так не сказал.

— Стресс может заставить людей делать потрясающие вещи. День за днем они сдерживают его, а потом, совершенно неожиданно — бум! — они взрываются. Когда это случается, то, я думаю, они сами удивляются не меньше, чем все окружающие.

— Я вам уже сказал, что пистолет мне подложили. Я не пользовался им. — Бен был мертвенно бледен, но говорил самым спокойным тоном, на какой был способен. Провоцировать детектива ни в коем случае не следовало, так как это привело бы только к отрицательному результату.

— И все же, по вашим собственным словам, вы убили человека, разбили ему голову голыми руками. Неужели это ваша обычная манера поведения?

— Это случилось при обстоятельствах, которые вряд ли можно назвать нормальными.

— Мистер Хартман, а что сказали бы о вас ваши друзья, если бы мне пришлось поговорить с ними? Могли бы они сказать, что вы отличаетесь вспыльчивостью? — детектив уставился на Бена странно задумчивым взглядом. — Может быть, они сказали бы, что вы... что вы имеете склонность к насилию?

— Они сказали бы вам, что я такой же законопослушный гражданин, как и они сами, — ответил Бен. — Не могу понять, к чему вы клоните.