Протоколы несионских мудрецов

Мои наблюдения за историками и писателями показывает, что они, за редким исключением, не способны поставить себя на место крупных руководителей, соответственно, редко способны понять смысл документа и интересы его автора. Порою историков и винить не приходится, поскольку они редко имеют опыт руководящей работы или хотя бы опыт наблюдения за реальными руководителями.

Попробую пояснить сказанное выше вот таким довольно отвлеченным примером, попавшим мне под руку. Мне приходилось рассматривать подробности позорнейшего бегства наших адмиралов и генералов из осажденного Севастополя в июне 1942 года.

Вот первый документ. Адмирал Кузнецов, во время войны нарком (министр) военно-морского флота СССР, в своих воспоминаниях описывает это так.

«В последние дни июня обстановка в Севастополе резко ухудшилась. В это время командующий оборонительным районом Ф. С. Октябрьский вместе с членом Военного совета Н. М. Кулаковым телеграфировал: «Москва Кузнецову; Краснодар – Буденному, Исакову. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу разрешить мне в ночь на 1 июля вывезти самолетами 200–250 ответственных работников, командиров на Кавказ, а также и самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова И. Е. Противник прорвался с Северной стороны на Корабельную. Боевые действия приняли характер уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиацией, танками. Учитывая сильное снижение огневой мощи, надо считать, что в таком положении мы продержимся максимум 2–3 дня».

Кузнецов описывает получение этого документа очень спокойно, как будто такие телеграммы – это рядовое событие, пусть и трагическое. Точно так же этот документ описывают и историки. Но встаньте мысленно на место действующих лиц этого события, ведь эта телеграмма беспрецедентна и вряд ли имеет хоть какие-нибудь аналоги в военной истории всего мира. Более того, если бы такое и было, то вряд ли у кого хватило ума такое опубликовать. Вдумайтесь в суть изложенного!

Во время боя, причем в тот момент, когда командование войсками особенно необходимо, полководец Октябрьский практически шантажом требует от власти, чтобы власть для спасения этого полководца, обезглавив, дезорганизовала 100-тысячную сражающуюся армию, отдав ее тем самым на растерзание врагу. Ни малейшего понятия о солдатской чести!

А Кузнецов без каких-либо комментариев пишет, что сообщил об этой телеграмме Сталину. Давайте поставим себя на место Сталина и логически прикинем: что нам теперь на его месте делать? Что делать с Октябрьским – что тому отвечать? Ведь вариантов ответа ему всего два: запретить отъезд, приказав драться, и разрешить отъезд.

Запретить? Но ведь драться Октябрьский не будет, если бы он хотел драться и не дрожал за свою шкуру, то не послал бы телеграмму, ультиматумом оговорив срок своей сдачи в плен – «максимум 2–3 дня». Этот трус сочтет себя жертвой, которую Сталин определил на смерть, и запросит спасения у Гитлера, т. е. через 2–3 дня сдаст Гитлеру Севастополь. Итог будет один и тот же, но Геббельс растрезвонит на весь мир, что на милость немцам сдался командующий Черноморским флотом СССР с десятком генералов и адмиралов и со всем гарнизоном Севастополя. Пропагандистский ущерб будет колоссальный, так как это создаст прецедент для других советских генералов, которые до этого хотя и попадали в плен, но вместе с войсками не сдавались. А здесь Октябрьский прямо предупреждает, что сдаст Севастополь вместе с армией – он ведь ни слова не говорит об эвакуации гарнизона, но зато излагает причину капитуляции – «войска сильно устали».

Таким образом, по отношению к Октябрьскому у нас выбора нет – надо разрешать этому трусу и его «ответственным работникам и командирам» удрать из Севастополя. Это на тему того, что отвечать Октябрьскому. Продолжу цитату из воспоминаний Кузнецова.

«Об этой телеграмме мне доложили около 14 часов 30 июня. Хотя Севастопольский оборонительный район оперативно подчинялся маршалу Буденному, я понимал, что моя обязанность прежде всего – своевременно дать ответ. Армейское командование в Краснодаре еще болезненно переживало недавнюю неудачу на Керченском полуострове. По опыту эвакуации Таллина я полагал, что главком едва ли примет решение сам, не запросив Ставку. Времени же для запросов и согласований уже не оставалось. По обстановке было ясно: Севастополь придется оставить. Поэтому, еще не заручившись согласием Ставки, я приказал ответить вице-адмиралу Октябрьскому: «Нарком ваше предложение целиком поддерживает». Переговорив со Сталиным, в 16 часов 40 минут я послал Военному совету Черноморского флота телеграмму о том, что эвакуация Военсовета разрешена».