Процесс

Национальные разновидности культуры существуют, благодаря общечеловеческой связи чувства и разума. Научные и технические открытия расширяют масштабы не только знания, но и понимания законов развития человека. Тогда наступает очередь реализации общечеловеческой идеи во всех областях жизни и для всех национальных меньшинств. Это и есть гуманитарная культура. Старой, гипнотической, обманной – нет. Ее инерционные попытки проявить себя в трудах философов недавних веков вызывают в итоге слабое понимание. Они противоречат быстро растущей реальности.

Теперь мы можем вернуться к теме Страшного суда.

Уже давно человек, прочитав об этом, всплеснул руками от страха перед самим собой. Он не заметил, что веками шло накопление не только грехов, но и разума. Поэтому можно признать, что Страшный суд уже свершился в XX в. Как полагается, Суд удалился на совещание, которое оказалось бесконечным. Это значит, что приговор остается не за теми, кто вроде бы сидел за судейским столом, а за аудиторией, которая должна вынести свой вердикт. Если она его не провозглашает, то, значит, не созрела, не решила задачу, заданную ей прошлым, и пока не может быть творцом своего будущего.

Что нужно для осознания творимого человеком?

Он, как мы уже поняли, двигался от чувства к разуму и воспитывал собственное чувство поэтапно, хотя и с заметными опозданиями. Что они означают?

Человека всегда отличало от животного стремление подчинить своей воле окружающий мир. При этом он не ограничивался элементарным благополучием, а переносил свои усилия на получение дополнительных удовольствий, не связанных с необходимыми условиями существования.

Стремление к удовольствию – основная примета биологической и социальной активности человека. Вначале это чувство рождалось от актов продолжения рода и от удачного добывания пищи. У животных последнее явление вряд ли можно назвать хищничеством (в нашем этическом понимании!). На самом деле это – необходимое условие для выживания, и ему чужды излишества. Поэтому поведение животных рационально. Они дают первый урок трезвого отношения ко всему живому. Зверь совершает жизненные функции, необходимые не только для него, но и для определенного равновесия в среде обитания. Нарушить такой баланс – значит нанести ущерб среде, обеднить многое из того, что дано природой и законами ее развития. Инстинкт животного оберегает от этого его самого и окружающий мир.

Такое взаимное равновесие настолько убедительно, что вызывает у многих людей разумное осмысление этого, особое притяжение и любовь к животным, к их образу жизни, а также встречные симпатии любого живого существа к человеку, когда он поощряет его природные черты. Животное лишено заблуждений разума, и потому ему легче найти нечто близкое. Можно еще раз сделать вывод: человек – это нечто среднее между животным и мыслящим идеалом. Когда человек отчаивается в достижении этого совершенства, то животное начало представляет для него цельную натуру, своего рода образец жизненной мудрости. Трудность выбора человека идет в борьбе чувства и разума. Это тяжелый путь.

Его выбор осложнен появлением такого фактора как собственность. Это ничто иное как проявление самовластия над всем окружающим человека, зависимым от его воли и чувственного желания. Властность – стимул деятельности, находящий свое обоснование в уме, но в первоначальном еще не развитом виде.

Синтез властности перешел из семьи в клан, в племя, в нацию, в государство. Человек лишился ограничительного инстинкта, и перед ним открылось пространство бескрайней чувственности. Эти постоянные открытия стало столь сильнодействующим средством, что разум не всегда мог справиться с этим. Появились психические заболевания, чего животные не знают. Инстинкт продолжения рода стал порой не началом природного процесса, а пиком физиологического наслаждения без естественных целей. Отсюда проституция.

Столь двойственное появление натуры продолжало развивать ложь как неизбежное облегчение такого существования. Правда стала доказываться через неправду. В этом случае она выглядела не так страшно.

То же произошло с пищей. Из биологической необходимости она стала средством развития особой чувственности. Отсюда утонченная кулинария, алкоголь, курение, наркотики как растительный и химический продукт.

Достижения в умственной деятельности также стали целью получения притягательного ощущения. Это было бы неплохо, но все свои усилия и возможности человек оценивал согласно вкладу в копилку новых удовольствий. В результате продолжали воспитываться неприродные, снова извращенные тягой к чувственности свойства натуры: сладострастие, честолюбие, тщеславие. Никакие живые существа не знают этого. Они в своей среде неосознанно нравственны. Даже крокодилы. Человек, в противоположность зверю, осознал на каком-то этапе спасительное значение моральных ограничений как гарантийной основы своего перспективного существования. Явилось ли это чем-то высшим? Несомненно! Но надо помнить, что подобная роль разума требует высокой ответственности за владение им. Иначе ум наказывает человека.