Прованс навсегда

Скорбь его окрасилась ужасом, когда он представил, какие лишения его ожидают. Ни тебе омлета с трюфелями, ни запеченных трюфелей, ни жареную свинину трюфелями не сдобрить. Телефонная трубка, казалось, сейчас изойдет слезами.

— Есть тут один человек, — попытался я утешить скорбящего. — Чем черт не шутит, попытаюсь у него.

Фрэнк оживился.

— Чудесно, чудесно. Мне много не надо, каких-нибудь два кило — и все. Я засуну их в коробки из-под яиц — и в морозилку. Мне только бы на весну да на лето хватило. Пара кило, не больше.

Два килограмма свежих трюфелей по текущим парижским ценам тянули на тысячу фунтов с гаком. Даже здесь, в Провансе, без посредников и торговых наценок, при покупке у охотников в грязных сапогах, прямо из их мозолистых ладоней, сумма окажется внушительной. Я переспросил Фрэнка насчет количества грибов.

— Ну хоть что-нибудь. Не будет двух кило — сколько найдется.

Мой единственный контакт с трюфельной индустрией — номер телефона на обороте счета, выписанного шефом одного из местных ресторанов. Он рекомендовал охотника как un homme sérieux[75] в вопросах, касающихся трюфелей, отличающегося безупречной честностью, что немаловажно в темном мире торговли трюфелями. Случаев жульничества не меньше, чем летних солнечных дней в Эксе. Слышал я о трюфелях, начиненных для веса свинцовой дробью, обмазанных грязью, о подмене местных менее ценными итальянскими. Без надежного поставщика запросто попадешь впросак.

Я позвонил по номеру, указанному на счете, сообщил, откуда мне известен телефон. Рекомендация оказалась весомой, и человек на другом конце линии спросил, чем он может быть мне полезен.

Трюфели. Два килограмма.

— Oh là là…

Вы — ресторан?

Я объяснил, что представляю своего друга из Англии.

— Англичанин? Mon Dieu!

Собеседник мой не спешил соглашаться. Он объяснил сезонные затруднения при такой значительной потребности. Ничего не обещая конкретно, мсье Икс (дадим ему такой трюфельный псевдоним) заверил меня, что отправится с собаками «в холмики» и о результатах поисков сообщит. Придется, конечно, подождать какое-то время.

Прошла неделя, пошла другая, и однажды вечером он позвонил.

— Я набрал столько, сколько вам нужно. Завтра вечером можем встретиться.

Он велел мне ждать у телефонной будки на дороге в Карпантра в шесть вечера. Какого цвета и какой марки мой автомобиль? Непременное условие — оплата наличными, чеки не принимаются. Это условие, впрочем, в торговле трюфелями совершенно обычное. Чекам и квитанциям не верят, никакого бумажного учета не ведут, о подоходном налоге никто не хочет и слышать.

К шести часам я подъехал к телефонной будке. На дороге никого, толстая пачка наличных в кармане вызывала у меня повышенное беспокойство. В газетах полно сообщений о грабежах на дорогах Воклюза. Толпы voyous[76] рыскают по вечерним дорогам, и благоразумным гражданам, согласно уголовной хронике «Le Provençal», лучше не высовывать носа из дому.

Я почувствовал себя фаршированной уткой, набитой пятисотфранковыми ассигнациями. Оглядевшись в поисках какого-нибудь оружия, я не обнаружил ничего опаснее корзины для покупок и затрепанного гида «Мишлен».

Маяться мне пришлось минут десять, затем я заметил свет фар приближающейся машины. Помятый фургон марки «Ситроен» остановился с другой стороны будки. Мы с водителем фургона исподлобья оглядели друг друга. Он был один, и я вышел из машины.

Вместо ожидаемого старого чернозубого крестьянина в брезентовых сапогах я увидел перед собой молодого человека с коротко стриженными черными волосами, нетронутыми сединой. Вел он себя любезно, даже улыбался, пожимая мне руку.

— Вам моего дома в темноте без провожатого не найти. Следуйте за мной.

Мы оставили шоссе и по извилистой каменистой дороге углубились в холмы. Мсье Икс привычно гнал, как по асфальту, заставляя меня трястись за ним, подпрыгивая на ухабах. Наконец мы въехали в ворота и остановились перед неосвещенным домом, окруженным зарослями дубов и дубков. Открыв дверцу, я нос к носу столкнулся с мордой крупной немецкой овчарки и понадеялся, что она хорошо поужинала.

Трюфели я учуял, как только мы вошли в дом. Сочный, чуть гниловатый аромат, проникающий сквозь все на свете за исключением разве что стекла да металла. Даже яйца, если их хранить рядом с трюфелями, приобретают их запах и вкус.

Здесь они лежали в корзине, стоявшей на кухонном столе. Черные, узловатые, уродливые… дорогие деликатесные грибы.

— Voilà. — Мсье Икс поднял корзину к моему носу. — Грязь я счистил, теперь мойте лишь перед самым употреблением, не раньше.