Проверяя Сенатора (ЛП)

Она смотрит вниз на свой бейдж, и когда поднимает свой взгляд на меня, качает головой. –

Моя фамилия ничего ей не говорит. Возможно, она ошибается, думая, что у меня

политические корни. Ты знаешь, я не одна из них. Господи, я поссорилась с бабушкой и

дедом после нашего с тобой разговора на прошлой неделе. Ничего на этом не закончится.

Кеннеди и Стилманы держатся вместе. С момента «сухого закона» они всегда были

вместе, прикрывая друг другу спины. Ты не представляешь себе, какого это или как далеко

они смогут зайти!

– Могу, – спокойно говорю.

Она качает головой.

– Сомневаюсь.

Я сильнее сжимаю ее руки. Могу ли я доверять ей?

– Мы с тобой как два айсберга. Откололись от своих семей. Моя семья всегда и везде.

Начиная с Гражданской войны и по сей день они находятся во главе некоторых районов

штата Джорждия. Они также живут в своем маленьком мирке. Старожилы со своим

дерьмом Ку–клукс–клана. – Все вокруг нас исчезает. Я слегка касаюсь ее кожи,

вырисовывая круги, произношу. – Ты видела мои шрамы. Помнишь, я говорил тебе, что

они остались после случая на охоте с моим дядей.

– Да, – она моргает.

– Б*дь. Нужно ли мне впустить ее? Рассказать ей больше, чем она уже знает. Я набираю

воздух в легкие. – Это был не просто случай на охоте. Мой дядя… брат отца похитил меня,

когда мне было четыре. Он посадил меня в машину. Он был обдолбан наркотиками. Я был

с ним около двух недель в декабре. Он творил вещи… – закрываю глаза, сжимая челюсть.

Я весь покрываюсь холодным потом. Сердце грохочет. В то время как образы всплывают в

голове оно грохочет так сильно и быстро, – б*дь! Я заталкиваю воспоминания подальше в

глубины своего сознания и хрипло шепчу: – Вот откуда эти шрамы.

Когда я смотрю на нее, у нее такое выражение лица, будто она только что видела

автомобильную катастрофу.

– О, Господи!

– Меня спасли. Но это стало причиной, почему я так отношусь к людям. Особенно к

женщинам, – произношу я.

Она касается моего лица.

– Ты прекрасен… для меня.

Какое–то время мы просто смотрим друг на друга. Боль в кристально синих глазах Кса

разбивает меня. Обжигающие садистские образы пряжек от ремня, кровь и нож,

оставляющий на моей коже порезы, всплывают в моей голове. Ее уязвимость, шелковистая

мягкость – это мой огонь, на который я, как мотылек лечу. Это ловушка. Моя слабость. То,

чем я желаю обладать. Закрываю глаза. Хочу, чтобы мрак стер все воспоминания. Я не

могу рассказать ей всей правды. Мне на помощь пришли родственники со стороны матери

– они пришли и нашли убежище моего дяди. Никто кроме моей семьи не знает, что меня

похитили. Лишь один человек знает, как жестоко был убит мой дядя. Никто, мать твою, не

знает секрет, который я храню, до сих пор.

– Мы оба в ссоре с нашими семьями. Поверь мне, я прекрасно знаю, каким гвоздем в

заднице может быть семья. – говорю ей.

Она кивает, скользя рукой по моей груди.

– Что дальше?

До нашего отъезда из Бостона, Ксавия позвонила своим бабушке и деду. Я не знаю, о чем

они говорили и какая у них была реакция, но судя по ее раскрасневшимся щекам, могу

себе представить что, чтобы она ни сказала – это давно пора было сделать. Я понимаю, что

все в восторге от ее семьи, но для меня, лучше меньше да лучше. Будет намного проще

делать с ней то, что я хочу, если никто из нас не будет привлекать особого внимания.

Любой человек или общество являются еще одной ловушкой, с которой нам придется

иметь дело. Если она сможет разорвать все связи со своей семьей так, как это сделал я,

б*дь, я не буду против.

– Я сказал Райан, что встречаться с тобой это хорошая идея, но она дала мне понять, что

это не мне решать. Отнюдь не мне.

– Да. Не тебе. Ты можешь сказать «нет» и отвергнуть ее предложение за нас обоих.

– Конечно, могу, тогда я не стану баллотироваться на должность Вице–президента.

– Так это из–за меня? Баллотироваться или нет?

– Я не собираюсь встречаться ни с какой другой женщиной. Ты единственная, кого я хочу,

в этом случае у нас с тобой будут хоть какие–то гарантии.

– За нами будет наблюдать весь мир.

– Секретная служба не будет крутиться вокруг нас. Если тебе так важно… учитывая твое

недавнее стремление к независимости от своей семьи. – Я смотрю на нее сверху вниз,

замерев, зная, что благими намерениями выстлана дорога в ад. – Вирджиния Райан

считает, что ты сделаешь это для нее в качестве личного одолжения. И она хочет, чтобы я

донес до тебя, что она у тебя в долгу.

– Вице–президент сказала это? – Бровь Ксавии изогнулась.

– Да. Она бы хотела пообедать в воскресенье, чтобы обсудить, как нам все это уладить. –

Я снова беру Кса за руки и глажу ее запястья. Нежно. Она моя.

– Что насчет завтрашней ночи?

Я смотрю в глаза девушки, они проникают в меня … глубоко. Я поднимаю ее руки над

головой.

– Тебе решать.

– А мы можем делать и то и другое? – Говорит она с придыханием. Вопрос…

соблазнительный.

Какое–то мгновение мы смотрим друг на друга.

– Ты хочешь быть моей сабой и притворяться моей подружкой?

– Что значит «притворяться?» – Ее глаза опасно сверкают, разжигая во мне желание,

обладать ей полностью.

Она должна знать, как безумно меня влечет к ней. Если она еще не поняла, я прижимаю