Проверяя Сенатора (ЛП)

придурок. Я не знаю, что я чувствую. Сейчас не время, чтобы пересматривать последствия

от притворства моей слабой заинтересованности в Ксавии – вместо моей фактически

единственной навязчивой идеей обладать ею без конца.

– Могу я говорить откровенно? – спрашивает Кса, глядя прямо в мои глаза.

Все мы, включая меня, замираем. Что за херню она скажет?

***

Я опускаю стакан с водой… Он пустой. В отличие от меня. Сидя рядом с Беннеттом, мое

тело сплошной вихрь ощущений. Сжигающий страх пронзает острыми иглами мне спину.

Я четко понимаю, что я сижу на горе взрывоопасных секретов. Хуже, находясь в гостиной

Вице–президента, у меня ощущение, будто круглые стены сжимаются, чтобы раздавить

меня. Я чувствую, как волны арктического холода сменяются горячими волнами, разжигая

огонь на моей коже, двигаясь и чувствуя анальную пробку, которая толкается и скользит

внутри меня, вставленная в меня моим очаровательным сенатором. Она чувствуется очень

плотно – покалывание напоминает, что Бен собственник моего тела и его обещание «Я

собираюсь трахнуть твою задницу».

Все вокруг словно топливо, которое может послужить причиной для взрыва и вскрыть

наш тайный мир. Его слова безмолвно отзываются в моей голове, все громче и жестче, в

то время, как я сижу и любезничаю с Вирджинией Райан, возможным будущим

президентом США. Я подробно излагаю, как беспощадный Беннетт и я планировали и

планируем двигаться дальше.

Он непрерывно смотрит на меня своим пронзительным взглядом и я нахожусь на грани

безумия, стараясь ради него оставаться спокойной. Ирония в том, что мои дедушка и

бабушка – со всем их эпическим желанием контролировать меня и мое будущее, за

которое я сражалась – научили меня всегда изображать довольный вид. Лицемерный

довольный вид.

Друзья! Вы что с ума сошли? Я бы хотела протянуть руку и прикоснуться к прекрасному

лицу своего Дома, глядя в его гипнотически дымчатые глаза, и громко выкрикнуть «Я не

достаточно хорошая актриса!» Но конечно, здесь нет ничего загадочного, почему Райан

интересуется мной. Она, как и все на планете, легко может сложить два плюс два, касаемо

моей личности – у меня есть что–то, что ей нужно от меня. У Шекспира это звучало так.

«Что в имени тебе моем?» Власть, когда она приходит со связями.

– Ксавия, продолжай, – подсказывает мне Бен хриплым голосом.

Здорово. Теперь все смотрят на меня, как будто я собираюсь объявить о своих планах как

решить проблему мира во всем мире, эпидемии Эболы, и как остановить северокорейских

хакеров от их обманных действий в сфере развлечений.

Вспоминая свой актерский опыт, я кладу свои дрожащие пальцы на колени, делаю

глубокий вдох и напоминаю себе говорить спокойным пофигистским тоном.

– Мадам Вице–президент, очевидно, моя фамилия имеет много общего с тем, почему вы

считаете, что я являюсь хорошим выбором в качестве подруги сенатора Стоуна.

– Это всего лишь незначительная часть, – отвечает она, наклонив голову, как будто она

пытается понять, что я за человек.

Я сглатываю комок в горле, заставляя себя продолжать идти в верном направлении. Лучше

сразу расставить все точки над «i» и дать понять Вице–президенту, какое место я занимаю

в списке Грейс и Стэна Стилманов. У меня нет политических связей и мне нужно

прояснить это прямо сейчас.

– Мадам Вице–президент, – начинаю я в то время, как она смотрит на меня немигающими

голубыми глазами. Она кивает, когда я осекаюсь. Продолжай. – Э–э, неделю или около

того назад, я разорвала все связи с семьей моей матери. Я не тот человек, у кого есть

амбиции и связи, которыми, я полагаю, Вы считаете, я обладаю.

Доктор Мазина и Вице–президент обмениваются понимающими взглядами – именно

такими, от которых волосы на затылке встают дыбом. Вице–президент наклоняется вперед

и мило улыбается.

– Ксавия, спасибо за честность. Бен сообщил мне, что у вас разногласия с вашей семьей, и

будем честны друг с другом, позвольте мне заверить вас, ваши бабушка и дедушка любят

вас. Они совсем не расстроены по этому поводу. Если позволите, я не верю, что какой бы

спор не состоялся, вряд ли он будет настолько серьезным.

О чем она говорит?

– Я не понимаю. Откуда Вы знаете? – Я чувствую, как мои брови лезут вверх и я не могу

притворяться, что мне безразлична новость о том, что она связывалась с бабушкой и

дедушкой.

Она смеется.

– Я лично общалась с Грейс и Стэном. Они оба заверили меня, что вместе с вами работают

над поддержанием сенатора Стоуна. Я полагаю, что термин «потрясена» был бы

подходящим, чтобы описать реакцию вашей бабушки при мысли о том, что вы более чем

просто работаете с Беннеттом.

Нет. Оооо, нет! Бабушка не понимает термин «друзья». Моя бабушка слышит слово

«друзья» и в ее корыстных мыслях это слово превращается в термин «помолвлены». Быть

друзьями – это причина, по которой она вторгается в чью–то жизнь. Я представляю, как

бабушка уже связалась с магазином Тиффани и договорилась о покупке сервизов из

китайского фарфора и серебра, а также договорилась о закрытии семейной часовни для

проведения венчания.

– А Патрик? – Я спрашиваю сдавленным голосом, подгибая пальцы в своих сандалиях. –

Вы тоже говорили с ним обо мне?