Провидение зла

– Ты в Ардуусе, – ответил мастер. – Завтра Пурус Арундо будет коронован на царствование в новом атерском царстве. И правители Кирума будут присутствовать на коронации.

– Пусть годы нового царя будут долгими и спокойными, – поклонилась мастеру Кама и, уже отъехав на десяток шагов, услышала негромкое:

– Спокойствия не будет.

Она вспомнила, откуда знает мастера, только тогда, когда оказалась близ торговых рядов и недавние воспоминания накатили и захватили ее полностью. Мастер напоминал самого короля Ардууса – Пуруса Арундо. А ведь слышала же она, слышала, что племянник короля служит обычным стражником! Как же его звали? Кажется, как Лауса. Или похоже? Лаусус? Лаурус!

Она вспомнила, засмеялась, но тут же опять повторила имя Лауса и снова заплакала. А потом посторонилась, пропуская отряд воинов, и замерла, скрипом зубов заглушила рвущийся из глотки хрип – во главе отряда ехал великан-воин, убивший ее мать, – Стор Стормур.

Глава 26

Море

Невыносимая боль скрутила Игниса уже на большой пристани. Но он продолжал ковылять, сначала по камням, потом по доскам, затем по гальке и, наконец, по песку, оставляя за спиной и прибрежные дворцы, и сараи, и рыбацкие лачуги, и мытарский пирс, и док, и вторую пристань, пока не вышел на пустой берег, на который накатывалась зеленая, еще холодная в это время года волна. И принц, который еще тем же утром мечтал о смерти, опустился на песок и не смог сдержать слез. Син сел рядом.

– Только о море и думал, – прошептал Игнис и, скривившись, положил на колени руки, на которых сквозь ткань выступили пятна крови. – Когда было совсем плохо, не вспоминал родных, не молил о пощаде, не кричал или почти не кричал, ничего, только думал о море. Хотел хотя бы посмотреть еще раз. Я уж не говорю – искупаться. Ну, да какое уж теперь купание, – поежился Игнис. – Холодно еще.

– Бывало и похолоднее, – пробормотал Син.

– Сколько я там… провисел? – спросил Игнис.

– Думаю, около недели, – ответил Син. – Я… почувствовал тебя на орденском корабле еще у Кирума. Но отыскать место на большой лодке оказалось нелегко. А на маленькой опасно. Даже на реках стало опасно.

– Алиуса отдали свеям, – прошептал Игнис. – Но он был едва жив. Может быть даже, мертв.

Син поднялся, сбросил сапоги, вошел по щиколотку в воду, обернулся:

– Когда после падения Бледной Звезды пришел большой лед, он задержался здесь на тысячу лет. Тут, где мы сидим, лед был толщиной в сотни локтей. Если бы ты знал, парень, скольких людей, кого я числил родными, я уже потерял…

Игнис, которого боль в руках и ногах снова начинала сводить с ума, стиснул зубы, попытался скрыть муку под усмешкой:

– Ты так говоришь, как будто все помнишь. Я о льде, не о людях.

Син покосился на Игниса, потом вздохнул:

– Тебе снились сны, в которых ты видел то, что видеть не мог? О чем только слышал?

– Да, – кивнул Игнис. – Много снов. Некоторые были так страшны, что я боялся забыться. Даже будучи распятым на том столе.

– Даже видя то, что ты видел? – спросил Син.

– Я не видел, – сглотнул Игнис. – Знал, но не видел. Смотрел, но не видел. Отплывал куда-то. С открытыми глазами отплывал. Во мрак. И даже снов не видел тогда. К счастью.

– Держи. – Син протянул принцу желтоватый корешок. – Пожуй.

– Зачем? – не понял Игнис.

Протянутая рука расплывалась, дрожала в глазах, словно хмель кружил голову. А не найдется ли у этого угодника нескольких глотков квача?

– Нельзя сейчас пить, – строго покачал головой Син. – Ни вина, ничего, что может испортить тебе кровь. Пожуй этот корешок, крайнее средство, но ты сейчас, парень, на краю. Нужно снять боль, отодвинуть ее. Если она не лишила тебя разума, она уже не совладала с тобой. Но она может лишить тебя жизни. Ты на краю, поверь мне.

– На краю земли? – рассмеялся Игнис, но корень взял, с трудом ухватил его непослушными пальцами, стал тыкать им в лицо, с третьей попытки попал в рот, прикусил и тут же почувствовал, что сам становится большим, а боль остается маленькой. Где-то там, внизу, у воды, рядом со странным стариком, который казался вовсе не стариком.

– Ну как ты?! – прокричал откуда-то снизу угодник.

– Я… как будто расту, – удивленно ответил Игнис, и голос его раскатился рокотом грома.

– И так случается, – донесся голос Сина. – Только в твоей голове. На самом деле ты как сидел на песке, так и сидишь. Это я на всякий случай, а то вдруг решишь, что море у второй пристани тебе по колено. И не рассчитывай на второй корешок. Он очень редок, и я не скажу тебе, как он выглядит выше уровня земли. Это отрава, принц. Не та, которая приносит смерть, а та, которая отнимает жизнь. Прекрасная женщина так не привязывает к себе, как этот корешок.

– Откуда ты взялся, угодник? – спросил Игнис. – Что значит, ты почувствовал меня на корабле? И почему Алиус – твой ученик? Вы были приставлены ко мне? Кем? Зачем?