Провинциал. Книга 5 (СИ)

— Да, господин Полуянов нас ждёт, — ответил я, отметив про себя, что дама, похоже, с ходу возревновала. Ибо по другому её неприязненный взгляд, коим она наградила мою спутницу, объяснить было нельзя.

— Ждите, я сейчас доложу, — процедила мегера, бросив свой взгляд уже на меня, видимо, для разнообразия. Взгляд этот, кстати, был гораздо более благосклонен, нежели тот, коим она встретила госпожу Забелину.

Она даже попробовала радушно улыбнуться мне. Получилось не очень, но я посчитал нужным сформировать ответную улыбку.

— Пока присядьте, — она кивнула на сиротского вида банкеточки, стоявшие у противоположной стены. Мы с Алевтиной переглянулись и примостились на одной из них. Алевтина, как эмпат, наверняка прочувствовала душевное состояние полицай-дамы, а потому тонко улыбнулась, давая мне знать, что прекрасно понимает происходящее.

Секретарша полицай-президента нажала на клавишу допотопного аппарата селекторной связи. Но прибор это её действие полностью проигнорировал. Она ещё пару раз ткнула указательным пальцем в эту западающую клавишу, надеясь на то, что она, всё-таки, сработает. Но древний селектор по прежнему не подавал признаков жизни.

Дама горестно вздохнула и поднялась со стула.

Надо сказать, что как по мне, так она была уж совсем плоская. Возможно, в прошлом её фигура была более привлекательна. Не знаю.

Я даже предположил, что некогда её начальника и её саму могли связывать даже некоторые романтические отношения.

Но сейчас она, как это принято говорить, вышла в тираж, а отсюда и её неприятие других особ женского пола, которые моложе и привлекательнее её.

Она, тем временем, бросив на Алевтину ещё один неприязненный взгляд, приоткрыла дверь начальственного кабинета и просочилась внутрь.

У шефа своего она находилась минут пять. Выйдя оттуда, она, неприязненно фыркнув, объявила, что начальник готов нас приять.

Мы с Алевтиной поднялись с жёсткой банкетки, и проследовали в святая святых.

В кабинете полицай-президента мы увидели тяжеловесный мебельный гарнитур красного дерева. По колониальному роскошный и донельзя пафосный.

Сам же Ефим Сергеевич, будучи человеком невысокого роста и тщедушного телосложения, несколько терялся на фоне всего этого, а потому я пару секунд искал его взглядом.

Обнаружил я его, вопреки своим ожиданиям, не сидящим за столом, а стоящим у высокого окна и зачем-то выглядывающим на улицу.

А поскольку его частично прикрывали тяжёлые бархатные портьеры, заметил я его не сразу.

— Добрый вечер, — поприветствовал я хозяина этого кабинета.

Не знаю, то ли мы так тихо вошли, то ли чиновник думал о чём-то своём, но он заметно вздрогнул от звуков моего голоса и резко обернулся к нам.

И взгляд у него был какой-то беспокойный, испуганный даже, я б сказал.

— Здравствуйте, — ответил нас Ефим Сергеевич. Голос его был бесцветен и невыразителен. Как у древнего автоматона1.

Поприветствовав нас таким образом, он направился к столу, попутно показав нам на стулья с высокими спинками и подлокотниками, выполненные, как и вся мебель в этом кабинете, из красного дерева.

Мы с Алевтиной, не заставляя просить себя дважды, пододвинули к столу предложенную нам мебель, и уселись напротив полицай-президента.

Тот выжидательно смотрел на нас, уделяя своё внимание, преимущественно Алевтине.

Похоже, что её огромные бирюзовые глаза, в которых можно было утонуть, не оставили его равнодушным.

В моей душе даже проснулось некое сочувствие по отношению к секретарше, увядающие прелести которой, похоже, уже совсем не интересовали её начальника.

А начальник то, надо сказать, себе на уме. Сам, можно сказать, проявил инициативу, а когда мы оказались перед ним, решил уступить нам первое слово. Ну ладно, мы — люди не гордые:

— Рад видеть вас, Ефим Сергеевич, — начал я, — в добром здравии. К сожалению сегодня, когда вы вышли на связь, я был недоступен. Но думаю, что попусту вы бы не стали нас беспокоить…

— Совершенно верно, — подтвердил мои предположения полицай президент, при этом его постная физиономия вид сохраняла озабоченный и задумчивый.

— Тогда, наверное, давайте перейдём непосредственно к делу? — задал я риторический вопрос.

— Давайте, — как мне показалось, обречённо вздохнул полицейский, — дело в том, что с недавних пор в нашей, в общем-то, весьма спокойной колонии, начали происходить вещи загадочные и пугающие…

Да, начало, следует признать, довольно интригующее. Мне стало интересно, что именно его так озадачило и напугало. Но я решил пока не подгонять его. Пусть он сам формулирует то, что стремится до нас донести.

Посмотрев, сначала на меня, а потом и на Алевтину, причём, на Алевтину он смотрел гораздо дольше, да и интереса в его взгляде было гораздо больше, он продолжил:

— И, памятуя о том, что вы просили сообщать обо всех странностях, которые, как вы предполагали, могут начать происходить, я попытался связаться с вами…

— Какой-то он нерешительный, — подумал я, — вероятно, всё таки придётся его немного взбодрить…