Проводник

Автомобиль, развернувшись в одном из карманов, остановился у здания старого железнодорожного вокзала, на перроне красовался паровоз, от которого во все стороны шел пар с большим транспарантом «Победа». Сам локомотив был весь увешан цветами. На перроне народу было великое множество, около паровоза радостно бегали женщины с детьми и огромными охапками цветов. Они бросали эти цветы, спрыгивающим из вагонов солдатам на перрон, к ним радостно подбегали родные и близкие, да и не только, подбегали и радовались все. Оркестр на перроне яростно играл вальс. Многие не удержавшись начинали танцевать прямо на перроне, образовав тем самым стихийную танц площадку. В воздухе витало «Ура!». Спиной к перрону, нервно переминаясь с ноги на ногу, и огромной охапкой полевых цветов, в длинном ситцевом платье, развиваемом ветром стояла женщина явно кого то ожидая. Длинные русые волосы аккуратно были уложены в длинную косу, однако ветер, сделал свое дело и растрепал аккуратно заплетенную прическу. Рядом с ней, в детском сарафане, прижималась к ноге девочка лет пяти. Смущенная и напуганная большим количеством народу, находящегося на перроне и не пониманием того что происходит. Две заплетенные косички с бантиками игриво торчали вверх, ветер играл с ними и они радостно подрыгивали, повинуясь резким порывам ветра.

– Вот мы и на месте Тимофей Степанович, прибыли! – радостно воскликнул Алексей. Поодаль припарковал автомобиль, вышел из машины, достал из багажника фанерный чемодан, подошел к задней двери открыл дверь и радостным тоном произнес – Прошу! Вас ждут! – показав рукой на женщину с ребенком произнес Алексей.

Из открытой пассажирской двери автомобиля вышел, молодой лейтенант красной армии с черными как смоль усам а из под фуражки виднелась черная копна волос. На груди красовались медали «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», «За Отвагу», а так же два ордена: орден «Отечественной войны» и орден «Красной звезды». Поправив фуражку и гимнастерку, молодой офицер взял, заранее поставленный перед дверью чемодан, и направился к ожидающей его женщине девочкой. Увидев офицера, женщина пригнулась к ребенку начала что то ему говорить и показывать в сторону молодого офицера. Музыка на перроне становилась все громче и громче.

– Всего доброго Тимофей Степанович! – прокричал Алексей.

Лейтенант обернувшись, улыбнулся, поднял руку в знак прощания:

– Спасибо тебе братец! Спасибо тебе! Прощай! – улыбаясь прокричал офицер, пытаясь перекричать музыку которая становилась все громче и громче.

Попрощавшись с Алексеем, офицер только успев повернуться к перрону, с трудом успел подхватить на руки подбежавшую к нему девочку. Заключив ее в долгие объятья и расцеловав по несколько раз в обе щеки офицер направился к женщине. Не успев подойти к ней как она отбросив цветы ринулась с объятьями к нему на шею, да так что офицер с трудом устоял на ногах. Держа в одной руке девочку, другой обнимая женщину. Офицер несколько раз поцеловал женщину в голову, которую она положила ему на грудь. Затем она подняла голову, они страстно поцеловались и продолжили стоять обнимая друг друга. Музыка уже не то что становилась громче, она буквально грохотала. Танцующих пар становилось все больше и больше. Постояв в объятьях пару минут, они двинулись сквозь танцующие пары. Шаг за шагом их очертания становились все менее различимы, пока они совсем не затерялись в толпе танцующих.

– Прощайте...... Тимофей Степанович.... дорогой вы мой человек… – с неподдельным и искренносй скорбью в голосе в слух сказал Алексей. Его глаза словно блеснули и затем потухли. Медленно развернувшись, с явной грустью на лице Алексей пошел к машине.

– Еще один … Все меньше и меньше.... – грустно, сам себе произнес Алексей.

Алексей сел за руль автомобиля и включил радио по которому монотонным голосов вещала дикторша:

– Аномальная жара установилась в нашем регионе. Метеорологи не дают долгосрочных оптимистичных прогнозов. Врачи так же рекомендуют горожанам пить больше жидкости и в пик солнечной активности не выходить на солнце и оставаться в тени.

– Да, действительно что то странное… – медленно сказал Алексей и выключил радио. На улице уже начало смеркаться, и жара начала потихоньку отступала.