Проводник электричества

Отпущенная нам реальность, все, что мы видим и способны описать, есть только вот, — Урусов показал микрон между большим и указательным, — мы ползаем лишь в этом слое и только представляем, что проникаем вглубь, возносимся и бороздим просторы, но если б нам было дано вообразить реальное соотношение меж нашей жизнью и внешним окружающим ничто, то нас бы вмиг расплющило. Что мы на самом деле делаем, так это — верно ты отметил, — как слизняк, грызем капустный лист реальности, в которой существуем, и так, пока не проедим, не выпадем вовне, в ту пустоту, в которой нас не предусмотрено. Вот, собственно, соблазн — однажды выпасть за пределы и познать природу извне. Поработить ее до полного изничтожения. Соблазн плебейский, революционный. Стремление к равенству в возможностях с тем, кто сильнее тебя. Творение, природа — вот величайший-то аристократ, такой же царь по отношению к человеку, как дворянин по отношению к смерду, лев — к шакалу. Вот с кем мы возжаждали равенства, начав однажды принимать нам недоступное за то, что нам недодали.

— Но погодите, погодите, — вскинулся Камлаев. — Это какая-то не наша точка зрения.

— Вот именно не наша, а Его! — аж взвизгнул Урусов. — Вложил, впаял, предусмотрел программу гибели — что-то вроде раковых белков в человеческой клетке. Не только реки и леса есть не твое творение, но и разруха, пустошь, пепелище не твои. Своим познанием, изобретательством, поживой, торгом ты только пробиваешь в мире брешь для действия закона энтропии.

— Ну хорошо, про истребление, грабеж понятно, но есть же ведь еще соборы, литургия, да… вот тут-то человек, хотя бы тут дает ведь приращение живого, а не убыль. Вот тут-то он своим развитием, своими достижениями находится в согласии с Творением — как иначе? В конце концов, не будете вы спорить, что первых первобытных попевок слишком мало для хвалы. В конце концов, элементарная-то эволюция ладов нужна была, — Камлаев даже обозлился, — от нечленораздельности до микрохроматики?

— Ой, дурак! Ой, дурак! — Урусов простенал, едва не поперхнувшись и усмиряя страшный кашель кулачными ударами: — Никакой эволюции после человека не было. Она происходила исключительно в твоем сознании.

— И нотной нотации не было? И метризованного органума? И строгого стиля Депре?