Провокатор (СИ)

— Да кулаки наши не допустят, чтобы мы из ярма вылезли. Как начнем выбираться — сразу должок предъявят и все, поминай как звали, — с этих слов Синцов, у которого были свои счеты с деревенской “элитой”, еще больше помрачнел и начал ковырять блин вилкой.

— И много деревня должна?

— Ну… я три рубля, да Никифор пять, Давид, ты сколько? Тоже пять? — долгов Павел насчитал рублей сто пятьдесят на всю деревню.

— Ладно, выкуплю я эти долги, — даже без патентных доходов такое я потянуть смогу.

В глазах мужиков плеснулось недоверие. Еще бы, что-то дядя слишком добрый, не иначе облапошить собрался. Был бы я посторонним — послали бы нахрен и все, но за меня были свой для мужиков Митя и несбыточная мечта вырваться из нищей жизни. Так что спросили они почти в один голос:

— А тебе, анженер, зачем это надо?

Выкладывать идеологически верную причину о создании строя цивилизованных кооператоров было явно неуместно, поэтому пришлось озвучить более приземленную версию.

— Дело затеваю в Москве, большое, для него продовольствие нужно. На перекупов надежды нет, в любой момент могут цены вздуть или продать на сторону.

— Так купи землицу да и дело с концом!

— Я американец, мне не продадут, нельзя. Вот и приходится придумывать, как вывернуться. Артель же — нам всем выгода. Вам жизнь без долгов, мне поставки продовольствия.

— Хм… а барин что скажет, его же землю арендуем? — продолжал выискивать подводные камни Павел.

— Николай Карлович? Говорил с ним, он мешать не будет, напротив, если у нас получится, он такие артели у себя будет делать — своих путейцев кормить.

С фон Мекком я действительно советовался про кооператив, как только стало ясно, что земля вокруг Кузякино — его и племянника Владимира. С последним, художником-любителем, я пару раз встречался в Литературном кружке, а вот встречу с дядей мне организовал Собко, который, кажется, лично знал всех железнодорожников в стране. Ну, во всяком случае, председателя правления Московско-Казанской дороги он знал точно. Николай Карлович был до кучи членом Русско-Американской торговой палаты, так что мы сразу нашли общий язык. Проектом его заинтересовал, особенно когда я намекнул, что надо будет в случае успеха заменять конское поголовье в артели на тяжеловозов, разведением которых он сильно увлекался.

Два штофа мы с мужиками таки усидели и даже закончили пением песен, к неодобрению тетки. Но до этого успели договорится о том, чтобы к декабрьскому сходу, на котором опять должны переделить землю, подговорить “годных” мужиков и выступить сообща. Главное было сохранить замысел в тайне, чтобы не всполошить кулаков.

В целом — порешили к общему удовольствию.

После кузякинцев собрались и мы, под ворчание тетки что натащили сапогами, неделю не отмыть, но после расчета, когда я к невеликой сумме добавил сверху рубль, нас даже пригласили заезжать еще.

В Москве же меня ждало письмо от Эйнштейна, в котором Альберт доложил об успехах и просил разрешения издавать мини-бюллетень с нашими патентами для рассылки. Подумав, я отписал ему, что лучше в каждое письмо потенциальным интересантам вкладывать листовку-каталог — расходы вообще копеечные, а выхлоп может быть очень неплохой, тем паче, что таких листовок можно вкладывать несколько. Глядишь, кое-какие фирмы и поработают забесплатно нашими агентами-распространителями — раздадут коллегам или знакомым.

***

Зима 1898