Провокация

– Ты, выродок, Саньку спровоцировал, Вовку убил, Максима, отвел душу, и тебе достаточно? Двух... трех смертей тебе, маньяк, хватило? Насытился двойным.., тройным кайфом, да? Больше не хочешь? Наелся? Сытый, да? Да, я спрашиваю?!

– Федор Павлович, у меня обожжено веко. Утихомирить боль я смогу только, если...

Луч бластера прочертил в воздухе неоновую линию. Берсерк шарахнулся к стене с той же феноменальной стартовой скоростью, что погубила стрелка Максима, однако неоновая нить все же прошила ему плечо. Луч уперся в торец коридора, сжег штукатурку, оплавил кирпич, а берсерк с дымящимся надрезом плеча, оттолкнувшись от пола левым каблуком, впечатал в стену ребро правой подошвы. Соскабливая штукатурку подошвой, берсерк добавил толчковый импульс к прыжковому, взлетев, буквально, под потолок. Луч бластера погнался за ним, вычерчивая на потолке рваную линию. Двигаясь из дальнего конца коридора, приближаясь, неоновый луч едва-едва не догнал, не разорвал надвое человеко-зверя, но «едва» не считается.

Берсерк шаркнул здоровой рукой по потолку, что помогло ему изменить положение тела в пространстве, ударил каблуком по исцарапанной подошвой стене и перепрыгнул косую неоновую планку, пролетел над лучом спиной вперед, полетел головой вниз и, пикируя, бросил в Федор Палыча мятую боевую перчатку, ту самую, для левой руки, которую снял лениво менее минуты тому назад.

Тяжелая «варежка» хлестнула пощечиной сосредоточенное лицо Палыча, он рефлекторно сожмурился, а неоновый луч вычертил на потолке бесполезную загогулину.

«Ежели Зубов такой прыткий, зачем позволил обжечь себе веко?» – подумал Аркадий о второстепенном, в то время как берсерк, вместо того, чтобы сломать себе шею, сгруппировался и живым сгустком энергии покатился по полу к Палычу, опережая его реакции, выживая, выигрывая, лишая шансов.

Человек в стрессовом состоянии – нормальный человек, а не берсерк – зачастую ведет себя и реагирует странно, парадоксально, абсурдно. Необъяснимо, как сумел Аркадий расслышать осторожные шаги за спиной. И обернулся, сам не понимая, как это у него получилось – оторвать взгляд от феерически жуткого зрелища в самый-пресамый кульминационный момент.

У себя за спиной Аркадий увидел пилигрима, который, замедляя шаг, спокойно взирал на происходящее, приближался.

Шумно пал Федор Палыч. Погас неоновый луч бластера, погасла и свеча жизни начальника отделения, единодушно избранного тремя ныне покойными и одним живым до сих пор полицейским. Тяжело вздохнул, переводя дух, берсерк Зубов. Пилигрим коротко, без замаха, ударил Смирнова собранными в щепоть пальцами за ухо, в результате чего полицейский Аркадий Смирнов лишился сознания.

3. Пилигрим

– Ты ударил полицейского! – вознегодовал берсерк. – Ты арестован! Стой смирно, не шевелись, иначе не поздоровится.

Интересные они существа, берсерки. Сам только что замочил четвертого полицая, харя измазана кровью третьего, а мне, видите ли, за отключку ублюдка – «не поздоровится». И ладно бы он негодовал на тему «не поздоровится» формально, так нет же, искренне негодует, псих ненормальный. Правильно говорили инструкторы – и психика у берсерков того-этого, и котелок варит весьма специфически.

– Я его ударил, – говорю спокойно, опустив руки, расслабив плечи, всем своим видом выражая покорность, – чтобы он на вас не напал. Я спас ему жизнь во имя Сестры.

– Ты верующий?

– Я – пилигрим. Совершаю паломничество из четырнадцатого сектора в Москву на Праздник Прозрения. Этот, – я опустил глаза, показал глазами на ублюдка, которого уложил «спать», – волею Сестры повстречался мне на пути и привез в отделение, дабы провести положенную идентификацию личности путника, то есть – проверить чип...

Рассказать, как этот просек, что происходит в родном отделении? Сказать, что и я сразу врубился в тему?.. Нет, пожалуй, не стоит. Берсерк – псих ненормальный, однако не слабоумный, и сам, должно быть, все понимает.

– Я тоже верующий, – берсерк провел здоровой рукой по волосам, смахнул прилипшую, потную прядь со лба, задел случайно выжженную бровь, сморщился, мотнул головой, как бы стряхивая боль.

Интересно он выглядит – веко обожжено, надрез на плече воняет паленым. Не очень он берегся от просто болезненной раны и очень от смертельного луча бластера. Впрочем, инструкторы говорили, что в трансе для берсерков пустяковые раны – это кайф, а в человеческой ипостаси они чувствуют боль иначе, чем мы, обычные люди. Учителя сравнивали их болевые ощущения с пресыщением обычного человека, например, сладким. Приторно сладкая боль раздражает, не напрягая. Туманное объяснение, однако, всецело понять берсерка можно, только став таким же берсерком.

– Ты веришь? – Я решил поиграть немножко в риторику. – И ты служишь оккупантам? А тебе не кажется, брат, что это нонсенс? Они казнили Сестру, они ее отвергли.

К моему удивлению берсерк принял игру.