Проза, сценки, наброски

Но тут с крыши упал пятый кирпич и так стукнул Кузнецова по затылку, что Кузнецов окончательно позабыл все на свете и, крикнув "О-го-го!", побежал по улице.

___

Пожалуйста! Если кто-нибудь встретит на улице человека, у которого на голове пять шишек, то напомните ему, что зовут его Кузнецов и что ему нужно купить столярного клея и починить ломаную табуретку.

1 ноября 1935>

-----------------

x x x

Когда два человека играют в шахматы, мне всегда кажется, что один другого околпачивает. И я до некоторой степени прав, потому что тот, кто проиграл, может считаться околпаченным. Особенно, если они играли на деньги.

Вообще мне противна всякая игра на деньги. Я запрещаю играть в своем присутствии.

Когда я вхожу куда-нибудь, где в тот момент ведется игра, все моментально стушевывются.

Все-таки я фигура удивительная, хотя я и не люблю очень часто говорить об этом.

Я долго изучал женщин и теперь могу сказать, что знаю их на пять с плюсом.

Прежде всего женщина любит, чтобы ее не замечали. Пусть она стоит перед тобой или стонет, а ты делай вид, что ничего не слышишь и не видишь, и веди себя так, будто и нет никого в комнате. Это страшно разжигает женское любопытство. А любопытная женщина способна на все.

Я другой раз нарочно полезу в карман с таинственным видом, а женщина так и уставится глазами, мол, дескать, что это такое? А я возьму и выну из кармана нарочно какой-нибудь подстаканник. Женщина так и вздрогнет от любопытства. Ну, значит, и попалась рыбка в сеть!

-----------------

О равновесии

Теперь все знают, как опасно глотать камни.

Один даже мой знакомый сочинил такое выражение: "Кавео", что значит: "Камни внутрь опасно". И хорошо сделал. "Кавео" легко запомнить, и как потребуется, так и вспомнишь сразу.

А служил этот мой знакомый истопником при паровозе. То по северной ветви ездил, а то в Москву. Звали его Николай Иванович Серпухов, а курил он папиросы "Ракета", 35 коп. коробка, и всегда говорил, что от них он меньше кашлем страдает, а от пятирублевых, говорит, я всегда задыхаюсь.

И вот случилось однажды Николаю Ивановичу попасть в Европейскую гостиницу, в ресторан. Сидит Николай Иванович за столиком, а за соседним столиком иностранцы сидят и яблоки жрут.

Вот тут-то Николай Иванович и сказал себе: "Интересно,-- сказал себе Николай Иванович,-- как человек устроен".

Только это он себе сказал, откуда ни возьмись, появляется перед ним фея и говорит:

-- Чего тебе, добрый человек, нужно?

Ну, конечно, в ресторане происходит движение, откуда, мол, эта неизвестная дамочка возникла. Иностранцы так даже яблоки жрать перестали.

Николай-то Иванович и сам не на шутку струхнул и говорит просто так, чтобы отвязаться:

-- Извините,-- говорит,-- особого такого ничего мне не требуется.

-- Нет,-- говорит неизвестная дамочка,-- я,-- говорит,-- что называется, фея. Одним моментом что угодно смастерю.

Только видит Николай Иванович, что какой-то гражданин в серой паре внимательно к их разговору прислушивается. А в открытые двери метродотель бежит, а за ним ещё какой-то субъект с папироской во рту.

"Что за черт! -- думает Николай Иванович,-- неизвестно что получается".

А оно и действительно неизвестно что получается. Метродотель по столам скачет, иностранцы ковры в трубочку закатывают, и вообще черт его знает! Кто во что горазд!

Выбежал Николай Иванович на улицу, даже шапку в раздевалке из хранения не взял, выбежал на улицу Лассаля и сказал себе: "Ка ве О! Камни внутрь опасно! И чего-чего только на свете не бывает!"

А придя домой, Николай Иванович так сказал жене своей:

-- Не пугайтесь, Екатерина Петровна, и не волнуйтесь. Только нет в мире никакого равновесия. И ошибка-то всего на какие-нибудь полтора килограмма на всю вселенную, а все же удивительно, Екатерина Петровна, совершенно удивительно!

ВСЕ.

18 сентября 1934>

-----------------

Шапка

Отвечает один другому:

-- Не видал я их.

-- Как же ты их не видал,-- говорит другой,-- когда сам же на них шапки надевал?

-- А вот,-- говорит один,-- шапки на них надевал, а их не видал.

-- Да возможно ли это? -- говорит другой с длинными усами.

-- Да,-- говорит первый,-- возможно,-- и улыбается синим ртом.

Тогда другой, который с длинными усами, пристает к синерожему, чтобы тот объяснил ему, как это так возможно -- шапки на людей надеть, а самих людей не заметить. А синерожий отказывается объяснять усатому, и качает своей головой, и усмехается своим синим ртом.

-- Ах ты дьявол ты этакий,-- говорит ему усатый.-- Морочишь ты меня старика! Отвечай мне и не заворачивай мне мозги: видел ты их или не видел?

Усмехнулся ещё раз другой, который синерожий, и вдруг исчез, только одна шапка осталась в воздухе висеть.

-- Ах, так вот кто ты такой! -- сказал усатый старик и протянул руку за шапкой, а шапка от руки в сторону. Старик за шапкой, а шапка от него, не дается в руки старику.

Летит шапка по Некрасовской улице мимо булочной, мимо бань. Из пивной народ выбегает, на шапку с удиылением смотрит и обратно в пивную уходит.