Проза жизни

В конце совещания Стольникову из рук в руки передали листок бумаги. Там напротив каждой фамилии ревизора значились: сапоги австрийские зимние, женские, колбаса с/копченая, кроссовки «Адидас», плащ импортный женский, туфли женские импортные, куртка синтетическая, конфеты шоколадные ассорти, диски западных ансамблей… Это был тот самый «список дефицита», который лукаво предложил составить Михайленко. До конца страницы перечислялись спортивные костюмы, складные велосипеды и особенно много продовольственных товаров. Стольников положил список перед Ивашневым.

— Дарья Степановна, вы хотели бы кроссовки «Адидас» и спортивный костюм «Олимпийский»? Вы что, по утрам бегаете? — спросил Иван.

— Сыну…

— Это вы говорили, что вскрыли вчера факт списания сорока спортивных костюмов вместо тридцати пяти положенных? И хотите, чтобы управление списало теперь не сорок, а сорок один костюм? — с этими словами Ивашнев безжалостно вычеркнул и костюм, и кроссовки. — А у вас в Нечерноземье что, по-прежнему с колбасой перебои? Продовольственную программу выполняйте лучше. И почему пять килограммов, а не пятнадцать, не двадцать? Брали бы уж на все свое управление сразу.

Через несколько минут от списка не осталось ни строки. Вера, заказавшая плащ, напомнила Ивашневу, что начались дожди и плащ не роскошь, а необходимость. Но Иван насмешливо осведомился: почему от сырости предохраняют только импортные плащи? Все приняли отказ вполне спокойно, нет так нет, на нет и суда нет. Павел знал, что умение отказывать убедительно и необидно — профессиональная черта аппарата, за такой отказ больше уважают. Ивашнев пользовался этим правилом умело.

Видно было, что никому, кроме Калачева, не хочется расходиться. Виталий Степанович церемонно пожал всем руки, каждый раз высоко поднимая свой правый локоть, и уехал первым. Ивашнев поблагодарил за участие в совещании, но несколько «девушек» тем не менее остались. Вера пригласила оставшихся к себе послушать музыку, она взяла в командировку кассетник.

— Назначаем Веру Павловну министром культуры! — весело провозгласил Иван. — Будешь, Вера, поднимать дух комиссии во время отсутствия культурной программы.

Как и следовало ожидать, «девушки» приготовили легкое угощение: яблоки, конфеты, чай. Хозяйка внимательно взглянула на Павла, включила магнитофон — печально-горький голос Вахтанга Кикабидзе с акцентом запел:

Просто встретились два одиночества,

Развели у дороги костер…

Ивашнев попросил понять его правильно: он знает, что дефицит — следствие провалов экономики, ну не развита у нас группа «Б»… Но отовариваться по такому списку здесь — нет, лучше воздержаться. И привел пример, как в одной командировке начфо управления сделал широкий жест: сообщил всем ревизорам пароль и счет на междугородные переговоры. А на подведении итогов огласил, что комиссия на личные разговоры с семьями, родственниками, друзьями и министерством истратила 600 рублей за счет управления. Злоупотребление служебным положением можно «пришить» комиссии и за дефицит, купленный на кровные наличные.

Появились карты, но играть никому не хотелось, а Павел рассказал историю возникновения карт: в Древнем Египте у жрецов были священные Дощечки Судьбы под названием «карот» — отсюда и «карты». Когда крестоносцы покорили Египет, они приспособили дощечки для азартных игр, упростили обращение с ними, сократили их количество — и весь мир получил игральные карты. Стольников давно заметил, что внимательнее всего его слушают, когда он рассказывает о таких вот исторических фактах, а знал он их огромное количество. «Может, стоило заняться историей? — думал иногда Павел. — Учил бы ребятишек в школе». Валя попросила рассказать что-нибудь связанное с деньгами, и Павел вспомнил, что впервые в мире девальвацию денежной единицы произвел древнеримский император Септимий Север: в золотые деньги распорядился добавлять серебро, а в серебро — медь. Поразительно чутье рынка на изменение покупательной способности валюты! — даже безграмотные германцы, селившиеся по границам империи, быстро утратили доверие к обесцененным монетам. Это было, если не изменяет память, в VI веке до нашей эры, стало быть, человечество уже 2500 лет занимается обесцениванием своих валют… Все старо, как мир.

Хозяйке вечера хотелось танцевать, но ее призыв не нашел поддержки: Ивашнев казался сонным и задумчивым, у Павла на душе кошки скребли — не выходило из головы наглое предложение Михайленко. Когда Ивашнев поблагодарил за угощение и поднялся, Павел тоже попрощался.

— Торопитесь уходить, — укоризненно заметила Вера ему одному, Павел лишь развел руками.

В коридоре Иван сказал:

— Кажется, Вера не в твоем вкусе. Эти манеры, эти карты, эти песни…