Прозрачник. Повести и рассказы

Лодка кружила вокруг кита - мы торжествовали. Затем мы привязались к нему и, гребя, потянули к берегу. Но к крови, что широко расходилась в воде, приплыли касатки. Их спинные плавники, поднимаясь в мой рост, прорезали воду.

Огромные!.. Вот одна - черная, блестящая - на мгновение высунулась. Она оперлась на грудные плавники, посмотрела на нас и нырнула.

Их стая напала на кита. Сначала они вырвали его свесившийся в воду серый язык.

Затем стали рвать его тело. Мою добычу? Проклятые!.. Ружье мне! Но его нет в лодке. Я проклял себя, свою забывчивость.

Лодка закачалась - подошли другие касатки.

Я приказал перерубить трос, и мы отошли в сторону. Долго смотрели в кипение воды вокруг кита. Он же медленно тонул, уходил в воду.

Затем набежали мелкие акулы, и все исчезло.

…Когда мы вытащили лодку на берег, был вечер, красный к завтрашнему ветреному дню. Те разгружали лодку, понимая друг друга без слов, я ушел на станцию. Я смотрел в иллюминатор на людей. Долго, пока не пришла беззвездная ночь.

В ночи они и исчезли. Бесследно. Хорошо сделали - мне было тяжело с ними, убийственно тяжело.

Всему бывает конец, счастью тоже. Ракетный зонд пришел и, ходя на орбите, взял собранную информацию. Мне передал радиограмму. Я прочитал ее несколько раз подряд: она ошеломляла.

«Всесовет - Конову. Ожидайте «Надежду», класс А супер. Посадочный вес десять тысяч тонн. Готовьте посадочную площадку, прибывает комплексная экспедиция. Прилет ожидайте в июле месяце земного календаря».

Экспедиция! Ее-то мне и не хватало!

Ракета несет не экспедицию - мое наказанье. Я уже не смогу быть один с планетой. (Хороший охотник - одинокий.) А планета?.. Не изменит ли мне? Так я все возьму у нее, все, есть еще девяносто дней.

Моих дней, черт побери!

И началась сумасшедшая охота. Я даже ловил варанов, стрелял голубей и дроздов.

И ничего не успел.

Я не поохотился за птицами-агами, гоня их верхом на лошади и кидая лассо.

Не побывал траппером, не ставил ловушки и капканы. Не ловил пернатую мелочь на птичий клей, не бил тропических бабочек из водоструйного ружья.

Мне не пришлось охотиться на куликов-турухтанов и сходить с рогатиной на бурого медведя.

Хуже! Я не охотился на исполинского оленя, и лохматый мамонт так и не стал моей добычей. Даже белого медведя не убил. Не успел - так быстры дни.

Миллионы упущенных охот! Навсегда, невозвратимо потерянных мною. Допускаю, что поохотился я здесь так, как не снилось самому древнему и удачливому предку. Но и терял я больше их всех, вместе взятых.

Я не отдам планету! В конце концов Великую Охоту возродил здесь Конов, мой предок.

Она - мое наследие.

Что же делать? Что сделать? И мне пришла мысль, непостижимо простая. Она пришла, и я наскоро прощупал этот удивительный спокойный шар.

Поразительная картина! Все его силы, все напряжения - коры, напор магмы, движения ядра - сбалансированы.

Магма была на глубине 1-3-5 километров. Первичный Ил уходил на глубину двадцати метров. Он лежал на граните, имея хрящеватое основание с включением разного рода конкреций, в основном состоящих из кремнезема. Но было много железистых и марганцевых конкреций. Мысль же была такая - все охоты, все звери - в планете, в густом Иле. Убей его - и поохотишься сразу на всех зверей (испытать следует и горечь всех возможных охот).

Так, так, силы планеты сбалансированы? Отлично!

А если баланс нарушить? Дать толчок одной из сил - напряжению магмы?.. Баланс пойдет прахом. А двум силам!.. Трем!..

Вот что сделаю - ударю по гранитам, что держат магму. Что будет? А вот что будет - сейсмическая волна пробежит под всей поверхностью и встряхнет Первичный Ил, он перемешается и… сдохнет.

Затем надо прорвать гранитный слой и влить энергию в полусонную магму. Она - взыграет, начнутся извержения и так далее.

Я это сделаю - пока «Надежда» далеко. Я обману их всех!

И два месяца атомный котел буквально кипел.

Все это время гномы делали мне ракетную иглу - конусный снаряд длиной в пятнадцать метров. В сверкающее жало я вложил плутоний, в расширенный конец - запасной двигатель.

И поднял снаряд на ракете вверх, на орбиту.

Я долго ходил вокруг планеты, сверял координаты. («Надежда» приближалась, неделя-вторая, и она будет здесь.)

Я не решался пускать снаряд: там мои охоты. Все!.. Но сверху планета представлялась мне простым диском без неровностей. Она стала безликой. Но все во мне плакало, словно я убивал собаку!

Я выстрелил и прильнул к иллюминатору.

Ждал долго. Лишь на другой день увидел - Ил подернулся рябью. Пятна пробегали по нему, окраска Ила быстро менялась от полюсов к экватору. Приземлился.

Шел к станции уже по мертвому Илу. Подошел и увидел съеженные фигуры, еще хранившие форму моих собак. Вот Цезарь, гончие… Бедные! Они пришли ко мне, ждали меня, хотели охотиться.

Я потрогал их - растеклись. Это потрясло меня.

Пусть теперь берут планету, пусть! Не нужна мне она, я убил ее… Убил?.. Великий космос, я убил…

Я заплакал. Потом кинулся вытаскивать проклятую иглу, но даже гномы не смогли вынуть ее.