Прозрачные Драконы

Раздались вежливые, но несколько натянутые аплодисменты, и Эндри увидел, как к нему подходит, чтобы отвести его в зал, женщина, чьи сильные рыки свидетельствовали: она не станет терпеть никакого вздора от мужчин, будь то воин, маг или сам король. Также от внимания Эндри не ускользнуло, как смотрят на него собравшиеся женщины и девушки. Теперь Эндри даже пожалел, что не стал еще раз причесывать волосы утром и, пожалуй, стоило собрать их в хвост новым кожаным ремешком.

Рекконы сильно нервничали из-за предписаний и правил поведения на пышных балах, однако вскоре обнаружили интересный факт: уделив столько времени тщательной подготовке, они стали обращать куда больше внимания на мелочи чем обычно. Проверив приглашения на входе, их отвели к начальнику караула, который пригласил рекконов пройти к столу и угоститься вином и другими спиртными напитками. Эндри попросил пустой кубок, и вскоре служанка принесла его на подносе. Через некоторое время рекрутов направили к группе военных, где стоял и Уоллес. Их представили друг другу, хотя все уже и так были знакомы, и предоставили самим себе. Спустя пару минут к ним подошли посредники и принесли приглашения на беседы с различными мужчинами и женщинами, принадлежащими к среднему и высшему классу города Глэсберри, большинство из которых никогда не общались с военными, имеющими звание ниже лейтенантского. Посредники великолепно поддерживали разговор, не допуская в нем затянувшихся пауз, поэтому у всех создавалось впечатление, что они находятся в теплой и дружественной обстановке.

Начались танцы. Женщины, у которых общение с военными ограничивалось перешагиванием через пьяных на улице, теперь рассылали своих слуг с приглашениями на танец, и ночь, обещавшая стать абсолютной и полной катастрофой для рекконов, пролетала незаметно. Женщины поняли, что обычные солдаты были сильными, крепкими и на удивление робкими мужчинами с очаровательным и немного старомодным произношением, а рекруты и военные почувствовали, насколько опытными были дворянки в искусстве соблазнения.

— Ларон говорит мне, они больше ничем не занимаются, кроме этого, но как же хорошо у них получается! — делился Эндри своими мыслями с Костигером во время перерыва среди танцев.

— А как насчет стирки и остального? — скептически спросил Костигер. — Кто готовит, драит полы, ходит на рынок и ведет хозяйство?

— Слуги, Кости.

— Какие слуги? — спросил Костигер, который хоть и слышал такое слово, но никогда не задумывался о его значении.

Герольд у двери трижды ударил в гонг, и шум в толпе утих.

— Король с удовольствием представляет вам… капитана Ларона Алиасара, воина запаса Императорской Армии Основных Путей Сообщения, героя отступления из Кловессера. Капитан Алиасар приносит свои извинения за опоздание: ему пришлось сопровождать одну леди, направляющуюся с деловым визитом в интересах империи.

Среди девушек и женщин пронесся шепот, по обрывкам которого стало понятно, что Ларон занимал важное положение, отличался храбростью, обладал романтической внешностью, происходил из хорошей семьи и был очень, очень молодым. По крайней мере, к нему подошло около дюжины посланников от разных женщин. Но вскоре один из посредников увел Ларона к столу с напитками.

— Эндри, как отдыхается? — раздался поблизости очень знакомый голос, и Эндри, еще не обернувшись, поприветствовал капитана Гилврэя.

— Восхитительный вечер, сир! — ответил он бодро.

— Расслабься, Эндри, как только мы проходим через эти двери, мы все превращаемся в пэров.

— Ох. Слушаюсь, сир.

— Молодой Ларон только что появился здесь, как всегда эффектно. Все дочери и матери-аристократки бегают за ним, как собаки за лисой.

— Удача на его стороне, сир.

— Да, но мы мало о нем знаем. Я проверил списки и нашел лишь одно упоминание о Лароне Алиасаре. Это было сделано в прошлом месяце. Там говорится, что он собирается уйти со службы императору Северного Скалтикара. Странно. Ведь раньше же тоже существовали Алиасары. Приблизительно каждые пятьдесят лет из Северного Скалтикара прибывает Алиасар, проводит год или два занимаясь разнообразной деятельностью, затем едет дальше, и всегда «на север».

— Может, это семейная традиция, сир?

— Может. Понимаешь, мне нравится знать, кому я служу. Взять, к примеру, тебя, Эндри. Я не знаю, сколько тебе лет, но думаю, всего семнадцать.

— Девятнадцать, сир. Думаю.

— А, и в какой же день ты родился?

— Не знаю, сир, но пять лет назад один старик хотел извиниться за то, что выпил в последний день Третьего месяца, и назвал его днем моего рождения, а в семье устроили небольшой праздник.

— Вот как, — сказал Гилврэй, неожиданно легко принимая подобную историю. — Ты первый раз далеко от дома?

— О, нет. Я часто ездил на сухогрузах вверх по реке из Альберина.

— На сухогрузах?