Прозрение

Большой шумный мир казался чужим. Будто я рассмотрела его под другим углом. Не только происходящее в лаборатории. Всегда думалось, что я из другого теста, и мне не место среди толпы. И я пряталась в подземном комплексе среди уютных колб и мензурок. Но теперь то, что прежде виделось сквозь электронный микроскоп, отдалилось и предстало в ином масштабе, целиком.

Маленькая однушка недалеко от работы встретила мнимой тишиной. Но не успела я насладиться бытовыми разговорами соседей за стеной, как в замочную скважину резко протолкнулся ключ.

– Ник, я только вернулась, – сердце застряло в горле, а ведь у него хранился запасной комплект и разрешение им пользоваться.

Прежде я с нетерпением ждала подобных встреч, после которых он всегда оставался на ночь. Теперь же с опаской надеялась на понимание с его стороны.

– Что за срочность? – недовольный тон свидетельствовал о планах на вечер, в которые меня не включили.

– Налью кофе, – поджала губы и поманила его на кухню. – Не на пороге.

Сухов закатил глаза, я ненавидела, когда он так делал. Будто общаться со мной его заставляли под страхом пыток.

– Надо остановить производство, – выдала на одном дыхании, никогда не умела делать красочные подводки.

Я насыпала молотые зерна в турку и не стремилась лицезреть реакцию Сухова.

– И с чего же ты так решила? – прозвучало заискивающе. – Нашла ошибку?

– Да, – голос сорвался на хрип, руки дрожали, и я испугалась собственной трусости, а потому выпрямилась насколько могла. – Это с самого начала одна огромная ошибка.

– Заказчик доволен – это главное, – отрезал Сухов и навис сзади.

– Часть людей умирает. Выжившие станут рабами системы! – крикнула громче, чем собиралась и выкрутилась в его руках, чтобы заглянуть в глаза.

– Вот, значит, как, – он пугающе усмехнулся и крепко вцепился мне в локти. – Маленькая мышка заметила котов.

– Хватит валять дурака, Ник. Ты знал, да?

– Конечно, Ирена Игоревна. И в этом нет никакой трагедии. Все во благо. Разве плохо, что люди перестанут болеть? Чем плохо, что человечество в целом перестанет страдать? – в расширившихся зрачках почудился сумасшедший огонек. – Каждый будет занят делом. Перед цивилизацией откроются новые двери. Все это неизбежно. И благодаря тебе технология проста в использовании. Но к этому пришло бы рано или поздно. Нам пора исследовать новые звезды, расширять горизонты, а не трястись над выживанием! А это достижимо, только при объединении в единую систему.

– Только люди – не муравьи и не пчелы, – теперь я боялась по-настоящему, но каждая мышца звенела от напряжения, и получилось достаточно твердо.

– И при чем тут насекомые? Что за чушь у тебя в голове? Человечество эволюционирует, Ира, хочешь ты этого или нет.

– Какой ценой, Ник?

– Естественный отбор. Всегда так было, есть и будет!

– Он противоестественный! Контролируемый, я бы сказала!

– Знаешь, – он замолчал, и я уже думала, так ничего и не скажет. – Я надеялся, что с тобой не будет проблем. Делай свое дело, получай вознаграждение – все довольны. Но ты, вдруг, заделалась моралисткой. А такие совершают импульсивные поступки. Ставят под удар успех всей кампании. Становятся занозой в одном месте. Таких стоит контролировать тщательнее.

Сильные пальцы впились до самых костей. И я успела заметить, как сошлись на переносице темные брови, как промелькнула злая усмешка, как зашипел опрокинутый на плиту кофе… Кухня содрогнулась.

Влажный удар. Обжигающая боль в затылке. Острый запах гари.

***

Запах. Такой навязчивый. Такой отупляющий. Словно меня заспиртовали в стеклянной колбе и закупорили намертво. Тяжесть в голове. Как кастрюля с компотом вместо черепной коробки. Веки, будто склеенные дегтем и зашитые для верности.

Медленно возвращались обрывки воспоминаний. Но пульс подскочил мгновенно, разгоняя остатки тумана. Я дернулась, отчего потемнело даже в закрытых глазах, но уселась. Ноги уперлись в гладкий холодный пол. Рука поднялась к пластырю выше шеи. Обритые волосы вокруг прямоугольной нашлепки покалывали пальцы.

– Теперь каре на ножке, – голос лаборантки Елизаветы заставил подпрыгнуть от неожиданности и оглохнуть от карданного ритма грохающего сердца. – Вы проснулись, Ирена Игоревна?

Как только мне удалось разлепить ресницы, комната пустилась в пляс. Задорная полька сменилась не менее энергичным пасодоблем, и я рухнула обратно на кровать.

– Возможны тошнота и слабость, – сквозь красную пелену сообщила Елизавета. – Я позову Никиту Сергеевича.

– Не надо! – хотела закричать, но получился сдавленный сип.

Дверь закрылась слишком громко. Показалось даже, что рядом с подушкой включили строительный перфоратор.

А в следующее мгновение послышались сразу несколько голосов. Они доносились словно сквозь ватную завесу. Вероятно, я отключилась, но снова возвращалась в реальность. Правда с более комфортными ощущениями, чем прежде.

– Нейронные связи и давление пришли к норме, – Ольга – руководитель медицинской группы.

– Прекрасно, – Сухов – редкостный гад. – Сейчас позовем Марата Альбертовича. И нам бы не помешала оценка сцепки молекул от Ирены Игоревны, – засмеялся он собственной шутке.