Пруд гиппопотамов

– Эвелина, твоё доброе сердце заслуживает уважения, и я понимаю, почему именно сейчас... э-э, хм-м… Имей в виду, что мальчик провёл бо́льшую часть своей жизни под опекой известного вора и мастера подделок. Первое впечатление…

– Прекрати эту покровительственную манеру, Рэдклифф.

Реплика поразила всех не хуже звука пощёчины. Никогда я не слышала, чтобы Эвелина говорила с кем-то, а тем более с Эмерсоном, таким тоном.

Эмерсон опомнился раньше всех остальных, и ответ сделал ему честь. (Хотя я и не ожидала ничего другого.) Он громко рассмеялся и хлопнул себя по колену.

– Точно в цель! Прими мои извинения, Эвелина, но уверяю тебя, я не имею ничего против Давида. Всемогущий Боже, Вандергельт – один из моих самых старых друзей, и я полностью ему доверяю, но не хочу вовлекать его. Если бы ещё нам удалось избавиться от этой клятой Мармадьюк!

– Вот как! – воскликнула я. – Итак, ты согласен со мной, что она авантюристка и шпионка!

– Нет, Амелия, отнюдь. Я полагаю, что она – полоумная романтическая особа, от которой О’Коннелл с лёгкостью добьётся правды несколькими цветистыми комплиментами.

– Что ж, для этого есть основания, – призналась я. – Не беспокойся, дорогой, я придумаю способ…

– Заранее дрожу от этой мысли, – с чувством произнёс Эмерсон. – Оставь это мне, Пибоди. Она умеет управляться с пишущей машинкой?

– Да, думаю, да.

– Тогда я заставлю её заняться расшифровкой рукописи моей «Истории». Это займёт её и удержит подальше от гробницы.

– Да, безусловно, – согласилась я. – Каков объём рукописи – шестьсот с лишним страниц? И твой почерк, любимый... Отличная идея.

– Итак, всё решено. Мы начнём завтра.

– Требуется ещё один-два дня, чтобы закончить с кусочками окрашенной штукатурки, которую мы извлекли из входного коридора, – вмешался Уолтер. – К сожалению, большинство из них слишком малы, чтобы их можно было использовать, но я нашёл часть картуша, которая, как я считаю, очень заинтересует тебя, Рэдклифф.

– Это подождёт, Уолтер. Мне нужна каждая пара рук, особенно твоя. – Уолтер выглядел довольным, и Эмерсон, с характерной для него резкостью, не преминул испортить комплимент, добавив: – Похоже, ты ещё забыл не всё, что знал о технике раскопок.

Я зевнула, и Эмерсон, всегда такой внимательный ко мне, мгновенно сменил тон на дружелюбный:

– Устала, Пибоди? Да, всем нам пора спать.

– Ты всё равно захочешь встать на рассвете, – ответила я. – Вот что, Эмерсон, как насчёт места хранения? Салон уже полон подносов и корзин с обломками, и я категорически отказываюсь делиться своим жильём с этой мерзейшей мумией.

– Да, нам придётся поломать голову, – признался Эмерсон. – Я думал о временном хранении в преддверии, но зловоние этой штуки настолько сильно, что отравит воздух. Рядом находятся десятки заброшенных гробниц; заполним некоторые из них. И отдельную – для нашего пахучего друга.

Я покинула палубу последней. Возможно, у меня разыгралось воображение, но мне показалось, что у самого конца перил что-то движется, некая еле заметная тень. Как будто там что-то висело, будто гигантская летучая мышь, а затем бесшумно спустилось.

Как я уже упоминала, верхняя палуба была образована потолками нижерасположенных кают. В том месте, где мелькнула тень, комнату занимали Рамзес и Давид.

Я была не единственной, поднявшейся до рассвета. Уолтер уже сидел в салоне, перетасовывая кусочки штукатурки в свете лампы. Он с виноватым видом поднял глаза, когда я открыл дверь.

– О, это ты, Амелия. Я решил несколько минут поработать до завтрака. Картуш, о котором я говорил прошлой ночью – я совершенно не ожидал найти его в этом контексте. Уверен, что здесь написано имя...

– Завтрак подан, – заявил Эмерсон за моей спиной. – Запри поднос в шкафу, Уолтер, и ступай наверх.

В ожидании, когда другие присоединятся к нам, некоторое время мы с Эмерсоном сидели в тишине, наблюдая, как небо становится ярче, и свет медленно ползёт по склонам западных скал. Эмерсон вздохнул.

– У меня появились новые мысли, Пибоди. Не приходило ли тебе в голову – конечно, так оно и было! – что меня пытаются заставить поступать именно так, как хочет наш неизвестный противник?

– Я, безусловно, думала об этом, Эмерсон. Вчерашняя попытка проникновения была безрассудной и случайной, если они действительно намеревались войти в погребальную камеру. Возможно, наш враг становится нетерпеливым. Если мы очистим лестницу, то избавим его от необходимости выполнять лишнюю работу.

– Мне не нравится, когда мной пытаются манипулировать, – пробормотал Эмерсон.

– Безусловно, дорогой. Но сейчас я не вижу, какой у тебя имеется выбор.

Появление Махмуда с завтраком завершило дискуссию. Следующим появился Рамзес. Он был достаточно мудр, чтобы дать Эмерсону выпить чашку кофе, прежде чем поднять тему, которая, как он знал, вызовет раздражение, и мы продолжали её обсуждать, когда на палубу поднялись остальные.

– Рамзес прав, Эмерсон, – настаивала я. – Давиду лучше пойти с нами.

– Я буду держать его при себе, – твёрдо заявила Эвелина. – Он не сможет наблюдать за вашей работой.