Прыжок во тьму

В день Первого мая окиньте взором свои ряды. Осознайте, как безгранично вы сильны, вы — создатели всех человеческих ценностей — по сравнению с паразитами человечества, губителями людских чаяний и надежд, по сравнению с взбесившимися фашистскими оккупантами и их подлыми чешскими прихвостнями! Осознайте, что в ваших творческих руках — сила, решающая все: ваше существование, ваше будущее и завтрашний день всего народа! Сила, которая может навсегда похоронить подлые происки гаховских изменников!

Не используйте эту силу на службе у немецких оккупантов! Поставьте ее на службу себе, на службу чешскому народу, бросьте ее в бой за свободу чехов! Сделайте это теперь, ибо пробил час решительных действий!

Пришло время объединиться. Пришло время, когда мы всю свою ненависть к палачам нашего народа, все свои мечты о свободе, о лучшей жизни должны воплотить в бой! Пришло время, когда мы должны влиться в ряды боевого фронта сражающихся народов всего мира. Пришло время освобождения, время перехода в наступление!

Рабочие заводов, транспорта, шахт и мастерских!

Работники умственного труда! Трудящиеся городов и деревень!

Все чешские граждане!

В бой!

Да здравствует наша священная война за свободу!

Да здравствует победа созидательных сил, прогресса и свободы!

Вперед к весне нашего народа!

За чешский май! За май всего человечества!»

Мы чувствовали, что наше движение жило и боролось. Его удары были все чувствительнее. Меры предосторожности, принятые нами против затаившегося врага, очевидно оказались действенными. Руководство партии наладило новые связи с движением, но что было особенно важно — движение уже настолько окрепло, что могло работать самостоятельно. Росло число актов саботажа. Движение обрело прочные политические позиции. Создавались новые национальные комитеты. Они работали при участии коммунистов. В этой обстановке мы сочли необходимым вновь подчеркнуть важность единства совместной борьбы, указать перспективу этой борьбы для будущего. В статье, опубликованной в майском номере «Руде право», я указывал, что все направления в движении Сопротивления нужно объединить в национальные комитеты, которые будут выражать волю большинства народа, и со временем, когда совершится революционный переворот, перерастут в орган власти. Созданные таким путем национальные комитеты станут гарантией тому, что в будущей, свободной республике у нас будет самый демократический режим.

НОВАЯ ВОЛНА ТЕРРОРА И АРЕСТОВ

На активизацию деятельности движения Сопротивления гестапо ответило новым террором. Все населенные пункты района Прага-север были наводнены гестаповскими патрулями. Старосты деревень получили от гестапо приказ сообщать о каждом чужом человеке, который задерживается в деревне. Если в деревне будет обнаружен неизвестный человек или парашютист, деревню спалят.

В районе Прага-восток гестапо также усиленно патрулировало деревни, железнодорожные станции находились под надзором жандармов.

…Однажды еду из Ветрушиц. Покупаю билет до Праги. Смеркается, на перроне еще довольно много людей. Откуда ни возьмись, появляются два жандарма и начинают осматривать пассажиров. Быстро исчезаю в темноте и прячусь за станционным зданием. Поезд вот-вот должен подойти. Жду и наблюдаю.

Подходит поезд. Пользуясь оживлением, вскакиваю в тамбур вагона. Прислушиваюсь к разговору. Что происходит? Что там делают «жестянщики»?[38]Кого ищут? Не парашютистов ли?

Сыпались реплики:

— Как же, поймают!

— А те их будут ждать!

В подобные разговоры люди ранее не вступали, чувствуется, на чьей стороне их симпатии. Из всего делаю единственный вывод: быть еще осторожнее.

Товарища Брзобогатого предупредили крестьяне. Он сказал мне:

— Дело плохо, следят. Подозреваю, что из имения наблюдают за нами. Уж очень часто вижу там чужого человека.

Наш домик виден как на ладони, просматривалась оттуда и вся дорога, ведущая в Здибы.

Пришлось уходить.

Предупредили и товарища Вейднера, чтобы он как можно скорее выбрался из Здиб. Гестапо пока не знало, где и у кого мы. Потому следовало быстро исчезнуть и замести следы…

В июне встретился с Вашеком Куркой. Я рассказал ему о своем тяжелом положении, почему вынужден был покинуть Здибы и Арношт Вейднер.

Снова и снова мы ломали голову над причиной арестов. Перебирали имена всех товарищей. Исходили из того, что новая система нашей работы исключает возможность того, что в лапы гестапо попадут некоторые важные планы. Внимательно разобрав деятельность каждого члена руководства, мы пришли к выводу, что много неясных, темных мест в работе Фиалы.

Вашек сказал:

— Я слежу за ним уже давно. На это меня натолкнули сами жандармы. Однажды в Лоунех они проверяли у меня документы. Когда просмотрели паспорт, один жандарм сказал: «Взгляни-ка!» Другой многозначительно хмыкнул. Это настораживало. Видно, что-то с паспортом не в порядке. А паспорт доставал мне Фиала.

— Мы должны его как следует проверить. И пока изолировать его. Возможно, лучше было бы перейти к прямой организации партизанской группы в конце июня, самое позднее — в августе.