Прыжок за борт. Конец рабства. Морские повести и рассказы (Сочинения в 3 томах. Том 2)

— Вот они! — шепнула она, — Ох, уходите! Ради бога, уходите! Если бы у меня было больше… больше… я бы отдала все, чтобы забыть, чтобы заставить вас забыть.

Он протянул руку.

— Не бойтесь! Ни одну из вас я не забыл. Иные давали мне кое-что и подороже денег… Но сейчас я — нищий, а вы, женщины, всегда меня выручали.

Раскачиваясь, он подошел к окну и в тусклом свете, проникающем сквозь штору, взглянул на монету, лежавшую на его ладони. Это было полсоверена. Он сунул монету в карман. Она стояла немного в стороне, с опущенной головой, словно раненая; руки ее бессильно повисли.

— Вы не можете купить меня, — сказал он, — и не можете выкупить себя.

Он плотно нахлобучил шапку, и через секунду она почувствовала его мощное объятие; ноги ее оторвались от земли, голова запрокинулась назад. Он властно, с молчаливой страстью покрывал поцелуями ее лицо, словно торопясь добраться до ее сердца. Он целовал ее бледные щеки, лоб, тяжелые веки, ее увядшие губы, а размеренные удары и вздохи надвигающегося прилива словно аккомпанировали его ласкам. Казалось, море, пробив дамбу, защищавшую город, прошло над ее головой. Волна схлынула. Она отшатнулась, прислонилась к стене, истощенная, как будто ее выбросило на сушу после бури и кораблекрушения.

Немного погодя она открыла глаза и, прислушиваясь к твердым неторопливым шагам, уносившим победителя, стала оправлять платье, все время глядя перед собой. Вдруг она метнулась к открытой калитке и выбежала на темную и безлюдную улицу.

— Остановитесь!.. — крикнула она. — Не уходите!..

Склонив голову, она прислушивалась и не могла сказать, были ли то удары волн, или его роковые шаги — шаги, безжалостно ударявшие по сердцу. Вскоре все звуки стали затихать, словно она медленно превращалась в камень. Это тревожное молчание вселило в нее страх — более острый, чем, страх смерти. Теряя силы, она послала последний призыв:

— Гарри!

Не слышно было даже замирающего отзвука шагов. Ничего. Далекий грохот прибоя, даже голос беспокойного моря, казалось, смолк. Все звуки замерли, замер и шепот жизни, словно она была одна, покинутая в той каменистой стране, о которой только что слышала, — там, где безумцы ищут золото и, найдя, презрительно его отбрасывают.

Капитан Хэгберд в своем темном доме держался настороже. Открылось окно, и в молчании каменистой страны раздался голос над ее головой, высоко в черном пространстве, — голос безумия, лжи и отчаяния, голос неугасимой надежды:

— Ушел он, этот зубоскал? Вы не слышите его шагов, моя милая?

Она залилась слезами.

— Нет! Нет! Нет! Я больше его не слышу! — всхлипывая, сказала она.

Он торжествующе захихикал там, наверху:

— Вы его спугнули. Славная девушка! Теперь все в порядке. Имейте терпение, моя милая. Только один день.

В другом доме старик Карвил сидел, царственно развалившись в кресле; круглая лампа горела на столе подле него. Вдруг он злобно заревел:

— Бэсси! Бэсси! Эй, Бэсси!

Она услыхала его наконец и, словно покоренная судьбой, молча поплелась назад, в свой душный маленький ад. Здесь не было ни величественного портала, ни страшной надписи у входа, осуждающей преступные надежды, — она не знала, в чем она согрешила.

А капитан Хэгберд там, наверху, довел себя до того, что начал шумно выражать свою радость.

— Закройте окно! Тише! — глотая слезы крикнула она ему с порога.

Он взбунтовался, испытывая в душе радость оттого, что он навсегда покончил с чем-то неладным. С криками этого старика, в которых, казалось, звучала бессмертная вера в грядущий день, ворвалось великое, исполненное надежд безумие мира, чтобы вселить ужас в ее сердце.

ТАЙНЫЙ СООБЩНИК

I

Направо протянулись ряды кольев для рыболовных сетей, напоминающие таинственную систему полузатонувших бамбуковых заграждений, вторгшуюся неведомо зачем в эти владения тропических рыб. Насколько охватывал глаз, нигде не видно было признаков человеческого жилья, и казалось — эти нелепые заграждения были навсегда покинуты каким-нибудь бродячим племенем рыболовов, ушедшим в другие моря.