Читаем Псарня полностью

— Не пришиб, — согласился Вахромеев.

— Зато теперь он Вовку уважает…

— Хех, это ты, паря, загнул! — Вовка скривился как от зубной боли. — С каких же это пор истинные арийцы унтерменшей уважать начали?

— Ну, если и не уважает, то хотя бы не придирается! — убежденно воскликнул Поспелов.

— Хм… Тут ты прав, Емеля, — согласился Путилов. — По пустякам не придирается, да. Но за серьезную провинность шкуру спустит на раз!

— Давайте не будем об этом, пацаны, — вздохнув, попросил Семка. — Я как подумаю… Так у меня мурашки вот такие по коже! — Вахромеев показал приятелям крепко сжатый кулак.

— Не ссы, Семка, — хлопнул покровительственно мальчишку по плечу Вовка, — мы скобские, мы прорвемся!

— А кто эти… скобские? — робко поинтересовался Емеля, и добавил свистящим шепотом, предварительно оглядевшись с опаской: — Партизаны?

— Тихо, ты! — шикнул на него Семка, зыркая по сторонам. — Забудь это слово, как страшный сон!

— Да че я, че я-то? — принялся отнекиваться Поспелов. — Все же знают, что Вовка оттуда…

— Вот знаешь, и забудь! — пригрозил Емеле кулаком Семка.

— Понял, я, понял! — закивал Емельян. — Я ж про скобских только и хотел… Да же, Вовка?

— Ладно. Только про партизанов — ни-ни! — Вовка приложил к губам указательный палец.

— Могила! — просипел мальчишка. — Чтоб мне с места не сойти! Хочешь, землю съем? — Емелька резко нагнулся и зачерпнул рукой горсть пыли.

— Не надо землю! — схватил его за руку Вовка. — Я верю. А про скобских я сам толком не знаю. Только присказка такая у командира нашего…

— Кх-м! — кашлянул Вахромеев.

— Ну вот, — расстроился Вовка, — и я туда же. В общем, мне так один хороший человек говорил: «мол, мы скобские, мы прорвемся». Когда этот человек был мальчишкой, таким же, как мы, он жил в большом доме, который все называли «Скобский дворец». А пацанов из того дома скобарями кликали… И были те скобари бесстрашными, сильными и смелыми, что не страшились даже против царя, тогда царь, а не фюрер страной правил, — пояснил Путилов, — воевать идти.

— Ну, прямо как ты, Вовка. Ведь тоже не побоялся против Сандлера выйти, — с обожанием произнес Семка Вахромеев. — Мне бы хоть чуть твоей храбрости…

— Все у тебя получится, Сема, — Вовка обнял товарища за плечи, — ты сможешь свой страх побороть. Думаешь, что я ничего не боюсь?

— Конечно!

— Боюсь, Семен, очень сильно боюсь… Ничего не боятся только дураки, а настоящие герои побеждают свой страх!

— Ух, ты, — произнес Вахромеев, — сам придумал?

— Нет, один хороший человек мне это сказал. Когда мне, точно так же, как и тебе было страшно.

— Тот же самый «хороший человек»? — прищурился Емеля.

— Тот же, — ответил Вовка. — Поэтому, Семка, борись и побеждай свой страх! А боятся пусть нас наши враги…

— Тихо! Слышите? — привлек внимание товарищей Поспелов. — Кажись, Ланге чего-то орет!

— Точно, Ланге, — узнал трубный голос кантиненляйтера Вовка.

— Случилось чего, что ли? — озадачился Вахромеев.

— Побежали! — скомандовал Путилов, рванув на рассерженный рев немца.

Выбежав из-за угла, Вовка едва не врезался в стоявшего возле распахнутых настежь складских ворот Ланге. В руках кантиненляйтер держал картонную коробку с надписью, выполненной вычурным готическим шрифтом «Scho-ka-kola» «Die StДrkende schokolade (Укрепляющий шоколад)». Сквозь неровную дыру в коробке, пробитую каким-то любителем сладостей, были видны круглые жестяные упаковки шоколада с оранжевым ярлычком на крышке. Таких шоколадок Вовке довелось повидать, да и покушать преизрядно. Были в его жизни такие моменты, когда он от шоколада морду воротил, натрескавшись трофейных сладостей до тошноты. Когда партизанскому отряду удавалось уничтожать довольно-таки большие группы врага, все лакомства, найденные в ранцах мертвяков, доставались единственному ребенку в отряде — Вовке. И каких только разновидностей шоколада он не пробовал: треугольные дольки «Шо-ка-колы» в кругленькой жестяной банке, и плитки «Нестле», обернутые серебристой фольгой в красочной упаковке. Довелось ему попробовать даже «panzerschokolade» — танковый шоколад, от которого у мальчишки едва глаза на лоб не вылезли, и спать несколько ночей подряд не хотелось. Командир тогда сказал, что в этот шоколад немцы какую-то дрянь добавляют — лекарство, чтобы фрицы меньше уставали, и злее в бою были. После того случая Вовка опасался прикасаться к такому лакомству, если даже и оказия выпадала.

— Герр Ланге, что случилось? — сходу спросил мальчишка, вытянувшись по струнке перед разъяренным немцем.

— Dass (Что)?.. — Ланге выпучил свои маленькие глазки, словно не понял с первого раза, о чем его спрашивает Вовка.

— Что произошло, герр кантиненляйтер? — повторил Путилов.

— Scheisse (Дерьмо)! — прошипел Ланге. — Я спрашивайт, кто есть это mache… Сделайт? — Он так сильно тряхнул разорванной коробкой перед самым носом Путилова, что из нее вывалилось на землю несколько упаковочек шоколада.

— Ищите, кто коробку испортил? — осторожно уточнил Вовка, подбирая с земли оранжевые жестянки.

— Nein, der Dummkopf (Нет, дурак)! Я искать, кто есть вор! — злобно ощерившись, заявил кантиненляйтер.

Перейти на страницу:

Похожие книги