Псарня

Брешь в заборе вывела их к оврагу на опушке леса. Минут двадцать они таскались вдоль забора, пытаясь отыскать в потемках одинокую могилу Славки Федькина. На небольшой холмик вскопанной земли случайно наткнулся Петька, споткнувшийся о выступающий корень.

— Здеся, кажись… — обескуражено произнес он, отряхивая землю с рук.

Вовка, отстегнув с пояса лопатку, присел на корточки:

— Вот сволочи, даже креста не поставили! Мы для них, Петька, что грязь под ногами…

Мальчишка воткнул лезвие лопатки в податливую землю…

На обратном пути мальчишки остановились возле озера, пытаясь привести себя в порядок. Наскоро смыв налипшие комья земли с ботинок, прополоскав лопатки и умывшись, они вернулись в расположение. Их отсутствия никто не заметил. Друзья с облегчением забрались под одеяла. Но едва, как показалось уставшим мальчишкам, они смежили веки, раздался зычный голос Сандлера:

— Der erste Zug, den Aufstieg (Первый взвод, подъем)!

* * *

Освобожденный от физической подготовки Рагимовым, Вовка обязан был посещать только занятия в классе. Мальчишки наперебой предлагали Путилову помощь: за месяц, проведенный в медблоке, он сильно отстал от программы. Если с математикой и занятиями по стрелковому делу у мальчишки проблем не возникло, то с немецким языком и историей рейха наметились определенные трудности. Пока однокурсники потели на плацу или полосе препятствий, Вовка усиленно заполнял пробелы в знаниях. В отличие от мальчишек, обожающих Путилова, и считающих его настоящим героем, для преподавателей он оставался все тем же грязным ублюдком-унтерменшем, недостойным поблажек. Так что приходилось напрягать мозги. Головные боли, вроде бы отпустившие мальчугана, неожиданно вновь активизировались, доводя Путилова до рвоты. Спасибо Рагимову, вовремя заметившему неестественную бледность паренька: его чудесные порошки и пилюли вновь вернули пацану радость жизни.

Первым уроком, после больничной койки, на который попал Вовка, оказалась история рейха. Преподаватель — Вильгельм Грабб, заметивший в классе новое лицо, поинтересовался:

— Новенький?

— Никак нет, герр… — запнулся Вовка, не догадавшийся заранее уточнить имя и должность незнакомого преподавателя.

— Моя фамилия Грабб, Вильгельм Грабб. Мастер-преподаватель «истории рейха» и немецкого языка.

— Обергефрайтер Путилов, — представился Вовка, — заместитель командира взвода.

— Где же тебя носило, обергефрайтер? — удивился Грабб. — Я уже месяц преподаю, а с тобой еще ни разу не встречался.

— Только вчера выписан из медблока, герр Грабб!

— А-а-а! — протянул Вильгельм. — Так это ты попал под тяжелую руку кантиненляйтера Ланге? — припомнил учитель события месячной давности.

— Яволь, герр Грабб! Я.

— Ладно, садись, — взмахнул рукой Грабб. — Спрашивать я тебя пока не буду, но, надеюсь, что ты нагонишь пропущенный материал.

— Яволь, герр Грабб, нагоню, — ответил Вовка, падая на жесткую деревянную скамью.

— Итак, ребята, — Грабб прошелся вдоль доски, — кто напомнит мне тему вчерашнего занятия? Не вижу леса рук… Что ж, посмотрим, кто у нас еще не отвечал, — усевшись за преподавательский стол, Вильгельм открыл журнал. — Так-так, — палец учителя скользил по бумаге, — об этом расскажет…

Класс замер.

— Об этом поведает курсант Печкин, — учитель, наконец, сделал выбор.

— Я! — как ужаленный подскочил с места щуплый мальчишка.

— Я внимательно тебя слушаю, — произнес Грабб, уставившись на курсанта. — Так о чем я вчера рассказывал?

— Эта… э-э-э…

— Я слушаю, слушаю.

— Походы, — наконец выдавил Леха.

— Походы, это интересно! — хмыкнул преподаватель. — О каких же походах я вчера рассказывал?

Мальчишка растеряно зыркал глазами по сторонам в поисках поддержки. И нашел: Сидевший у стены Ромка Филлипенко сложил указательные пальцы крестом и незаметно показал эту фигуру «тонущему» приятелю.

— Об этих — заметив подсказку, просиял Печкин, — крестовых?.

Класс сотрясла волна дикого смеха.

— Крестовых, Печкин, крестовых! — вволю отсмеявшись вместе со всеми, отер выступившие слезы Вильгельм.

— А какая разница? — пожал плечами Леха.

— Садись уже, Печкин! — отмахнулся Грабб. — За внимательность на предыдущем уроке курсант Печкин отправляется в ров на два вечера…

— Как это? — шепотом поинтересовался у соседа по парте Вовка.

— Ах да, — Вильгельм шепот расслышал — обергефрайтер обязан был сидеть на первой парте, так же, как и командиры отделений, — Путилофф не в курсе: рвом я называю отхожее место…

— Нужник, что ли? — уточнил Вовка.

— Совершенно верно: гальюн, нужник, туалет, клозет. Все это я называю грязным вонючим рвом. А вонючие рвы надо время от времени чистить. Те, кто не может, либо не хочет работать головой, пусть работает руками и нюхает дерьмо! Как это будет делать пару вечеров курсант Печкин. Я думаю, что внимательно выслушать все, что я говорю, большого ума не надо. Но, если кому-то нравится копошиться в говне, убивая свободное время — милости прошу! Нужно же кому-то делать и грязную работу. Так что, Путилофф, советую перед моими занятиями прочистить уши, и напрягать, хоть немножко мозги на уроках.

— Я понял, герр Грабб, — ответил Вовка.