Псевдоним(б). В поисках Шекспира

Самое удивительное было то, что он успел. Вот что значит выйти с запасом! Какие-то полчаса, отнятые у сна, – и столько событий! Теперь у него к тому же появилось время подумать. Если не внимать педагогам с семи до полудня, времени получалось даже с избытком. Но сегодня было два часа латинского языка, а Уилл теперь твердо решил прислушаться к совету коронера по поводу латыни. Раз нужно для дела, значит, нужно. Подумать о самом деле можно будет и на Законе Божьем, а также на риторике, урок которой сегодня посвящался речам Демосфена. Речи были политические, а не судебные, и к тому же на греческом языке, а греческий знать не обязательно, сказал ему коронер. Правда, пока Уилл размышлял, ему в голову запало название одной из речей этого самого Демосфена – «О венке».

И тут он вспомнил. Вчера-то на это внимания не обратил, а сейчас вспомнил отчетливо: утопленница была в венке, притом в каком-то странном венке – чуть ли не из репья, потом, кажется, маргариток и совсем каких-то диких цветов… Как их называют? Вроде пальцы мертвых? Да, пальцы мертвых… Но есть и еще у них какое-то название. А да, есть… Уильям густо покраснел. Ну и название! Как это она додумалась такое в венок вплести. А ведь еще девушка. Странно.

Еще он вспомнил, что, пока ее вытаскивали на берег, венок куда-то делся. Должно быть, просто свалился с головы. Будет что рассказать сегодня коронеру. Но сначала хорошо бы найти этот венок, возможно, он еще там. Жалко, что сегодня четверг, а после обеда снова будет латынь, которую нельзя пропускать. Значит, к коронеру можно и не успеть. Ну да ничего. Зато побольше разузнаю. А завтра приду к нему и все выложу!

Тут он подумал об отце. И стал вспоминать его разговор с неизвестным. В общем, не ясно главное – о чем они говорили. Смутные догадки не покидали голову Уилла. С чего это они с утра пораньше пришли на место гибели девушки? Место встречи явно назначил «призрак», а не отец. Для чего?

Картина складывалась, но она не радовала Уилла. Отца он не любил, но не до такой же степени, чтобы подозревать его в убийстве. То есть сам-то он уже почти год видел в нем убийцу, с того самого – несчастного – случая с сестренкой. Правда, и в том случае Уилл предпочитал во всем винить Патрисию и уж тем более не хотел, чтобы отца признали убийцей публично. Какому сыну такое понравится, как бы он к отцу ни относился. Вот Уиллу все это и не нравилось. Ой как не нравилось!.. Так что даже хорошо, что он не пойдет сегодня к коронеру. Нужно сначала самому во всем получше разобраться.

И тут Уилл вспомнил про шелковую материю. На перемене, когда все вышли из класса, он достал ее. Это была ленточка пять на пять: дюймов пять шириной и футов пять длиной. Такой шелковый белый шарфик. Однако совсем ли белый? Вот это что за оттенок? А это? Надо будет проверить. Скорей бы обед. Ну ничего, осталось потерпеть всего один урок. Для Уилла это был урок терпения.

Декабрь 2010

– Что, Алекс, решили дать мне урок терпения? – Эдуард бросил на соседа косой взгляд, чтобы посмотреть, какое впечатление произведет его русская речь. – За то время, пока вы решали, стоит ли говорить со мной, мы успели пролететь всю континентальную Европу и уже более получаса летим над Россией.

– А Белоруссию вы относите к континентальной Европе или к России?

– Как это по-русски лучше сказать? Срезал?

– Ого! Читали Шукшина! Вот это подготовка!

– Да, правда. Для домашнего чтения мне советовали Василия Шукшина. Те, кто разбирался в советской жизни…

– И вас научили в ней разбираться. Только вам не повезло: едва успели в ней разобраться, как она кончилась.

– Да, Алекс, вы правы.

– А что теперь, ностальгия по русскому? Проверяете профессиональные навыки? Вы русист?

– Зря иронизируете, Алекс. Я правда сожалею, что у вас так получилось.

– Черта мне в вашем сожалении! Нельзя ли пожалеть о чем-нибудь другом?

– О, это тоже что-то знакомое. Стихи? Постойте, попробую угадать. Похоже на Лермонтова. Но строчка не из поэмы. Скорее драма… «Маскарад»?

– Не угадали, но, в общем, близко. Скажите, как вы с такими филологическими познаниями попали к африканскому диктатору?

– Видите ли, в настоящее время филолог может найти поддержку только у диктатора.

– Что за бред вы несете, Эдуард? Объясните все-таки, что все это значит. Все эти ваши «вместе жить или умереть». Ведь это блеф! Теперь вы переходите от блефа к бреду.

– Ну зачем вы так? Почему вы мне не доверяете?

– Доверять профессиональному антисоветскому агенту?

– Но теперь нет советских агентов. Вся Россия – страна антисоветских агентов.

– Это уже просто демагогия. Я понял, вы мне ничего не объясните.

– А что именно вы хотите, чтобы я вам объяснил? То, что вам нужно было срочно улететь?

– Хотя бы.

– Разве вы сами не поняли?

– Я-то понял, это ясно, иначе бы я не летел. Но вы же хотите, чтобы я доверял вам, а не только себе.

– Вы не верите, что ваша жизнь была в опасности?

– Не верю. Обыкновенный развод. Попугать решили.

– Верить или не верить – ваше дело.

– Ладно вам, я и так уже вижу, что русский вы учили хорошо. И в России были.

– И в России был.