Псевдоним(б). В поисках Шекспира

Из переулка выехал серый «жук» с выключенными фарами и остановился рядом с ним. Сидевший за рулем Эдуард помахал рукой. Едва Александр сел рядом с водителем, машина почти беззвучно тронулась с места и быстро свернула в соседний, еще более темный переулок, подальше от центральных улиц Оксфорда. Они минут пять попетляли по улицам города и выехали на трассу. В этот час других машин на шоссе почти не было, но разгонять автомобиль даже до ста километров Эдуард не стал, так и ехали между восемьюдесятью и восемьюдесятью пятью до самого аэропорта.

– Дамы и господа, командир корабля включил табло «Пристегните ремни». Наш самолет приступил к снижению. Мы прибываем в аэропорт Домодедово города Москвы через двадцать минут. В целях безопасности все электронные приборы должны быть выключены на время снижения, посадки и руления самолета. Просим вас приготовиться к посадке. Займите свои места, приведите, пожалуйста, спинки ваших кресел в вертикальное положение, застегните ремни безопасности, уберите откидные столики и откройте шторки иллюминаторов. Благодарим за внимание!

Значит, подлетаем. Из всех своих поднебесных воспоминаний и размышлений Александр смог сделать только один, причем неутешительный, вывод: в Москве ему предстоит решать уравнение со многими неизвестными и двумя известными. Среди известных были две его женщины: Татьяна и Ирина. Остальные были неизвестными. Причем за Эдуардом стоял известный всему миру диктатор, Кенадит Абдулла Мухам мед Омар Шариф, неизвестно как во всю эту историю замешанный. Итак, теперь выстраивались две цепочки действующих лиц и исполнителей. Первая связана с самим Александром и его исследованием. Она выглядела так:

(я → Шекспир) → Мигель → Свенсен → Ирина → Эдуард → африканский диктатор (Кенадит Абдулла Мухаммед Омар Шариф, или коротко Кенадит) → Татьяна.

Вторая цепочка, возможно, связана с Татьяной и ее новым местом работы:

(Татьяна) → «Опус Деи» → Мигель → Свенсен → Ирина → Эдуард → африканский диктатор Кенадит → (я → Шекспир).

В общем, и там и там одни и те же лица. За исключением таинственного «Опус Деи». И в первом случае Татьяна – средство давления на меня, а во втором – через нее на меня просто вышли. Но ясно одно. Кому-то очень нужно, чтобы я закончил исследование. А еще кто-то этому всячески пытается помешать.

Но самый главный вопрос: при чем тут Шекспир?

Итак, осталось двадцать минут полета. Так зачем же терять время? Александр пристально посмотрел на Эдуарда. Серая тройка, дымчатые очки, безупречный английский. Знает ли он русский язык? Вероятно, немного, раз летит в Россию. «Проверить, что ли?» – подумал Александр и обратился к Эдуарду по-русски:

– Так о чем вы хотели поговорить?

Февраль 1580

– Так о чем вы хотели поговорить? – услышал Уильям, причем совсем не с той стороны, откуда приближалась тень. Он уже открыл рот, чтобы то ли что-то сказать, то ли просто закричать, если не сможет произнести от страха ничего членораздельного. Но из пересохшего горла не вырвалось ни звука, и очень кстати. Тот, кто шел, как ему казалось, в его сторону, остановился и ответил. Уильям понял, что беседующие его не видят. Это у страха глаза велики, а обычные человеческие глаза в безлунную, пусть и предрассветную, пору видят только то, что заранее готовы увидеть.

– Так вот что… сэр, тяжело же было. Еле донес.

– Но все-таки донесли.

– Донес.

– Ну все, спасибо на этом. Достаточно. Больше не надо.

– Я угодил?

– Да, это Божье дело, уверяю вас. Бог воздаст вам.

– Бог?

– Бог, Бог… Я же сказал, это Божье дело. Да и вы, Алексис, человек Божий, не так ли?

– Я-то?

– Ну не я же.

– Я-то не знаю. Еле донес.

– Бог все видит. Вот и иди с Богом.

Уильям с самого начала узнал этот голос. А вот тот, другой, которого он поначалу принял за призрака, был ему неизвестен. По крайней мере, его голоса он никогда не слышал. Но этот несомненно принадлежал его отцу!.. Уилл еще сильнее прижался к земле. Слава богу, пока еще не рассвело. Молчание затянулось, Уилл боялся вздохнуть, а еще сильнее боялся кашлянуть, потому что в горле после купания изрядно першило. Наконец второй, которого Уилл не знал, сказал отцу:

– Пойти-то я пойду…

– Вот и иди с Богом, – повторил отец.

– Но я еле донес, – неуверенно повторил «призрак».

– Тебе зачтется.

– Зачтется?

– Зачтется-зачтется, не сомневайся.

– А скоро ль?

– Скоро-скоро. Никогда не сомневайся в любви Бога.

– Бога-то?

– Бога. Ступай.

– Тогда до скорого?

– Бог с тобой.

– Прощайте. Но помните меня, – уходя, бросил «призрак».

– Как же, забудешь тебя, – уходя в другую сторону, пробормотал себе под нос отец.

Ну, теперь точно опоздаю в школу, подумал Уилл, и, выждав несколько минут, поднялся с земли и как ни в чем не бывало пошел в привычном направлении.