Пшеничное зерно. Распятый дьявол

Я верю, что рабочие — одна семья.Долой различья в вере, племени и цвете кожи!Наша сила —В крепкой спайке и организации.Все, кто шагает вместе, с пути не собьются.А те, кто не спаян, от первой пули разбегутся.Вот отчего я верую в единство.

В нем мощь и сила тружеников.Империалисты и их местные лакеи —Враги прогресса, враги рабочих и крестьян,Враги всего народа.Клянемся бороться до конца с колониализмом!Неоколониализм — последняя конвульсияАгонизирующего империализма!

Теперь все вместе исполним рабочий гимн!

Оратор запел, другие подхватили, их голоса взмыли в могучем хоре. Кто-то тронул Вариингу за плечо. Она оглянулась — это был Мутури. Она пошла за ним в укромное местечко позади пещеры.

— Послушай, — заговорил Мутури, вглядываясь в лицо Вариинги, словно желал прочесть все ее сокровенные тайны, — могу я довериться тебе, дать кое-что на хранение до завтра?

— А что именно? — спросила Вариинга.

— Железную трубу, извергающую смертельный огонь и дым, — сказал Мутури, по-прежнему наблюдая за Вариингой.

"Что ж в этом особенного?" — подумала она, а вслух сказала:

— Давай, но только завтра ты ее заберешь.

— В моем распоряжении считанные минуты, — заторопился Мутури. — Я наблюдал за тобой вчера в матату и сегодня в пещере и решил, что тебе можно доверить наш рабочий секрет. После того как мы расстались на дороге, рабочие пришли сюда и дали бой ворам. Видела, какая сила — рабочее единство? Воры были вооружены, но ни один из них не смог пустить оружие в ход — их напугал грозный вид демонстрантов. Только Кихаху ва Гатхика попытался выстрелить в меня. Я оказался проворнее, чем он, и выбил у него из рук оружие. Завопив от боли, он пустился наутек, полетел, как стрела из туго натянутого лука. Я подобрал железку, из которой он собирался уложить меня. Вот она. Пистолетик маленький, как раз по твоей ладони. Его можно сунуть в карман. Посмотри, как он сверкает! Делали его искусные рабочие руки, а из него чуть не уложили другого труженика. Так уж повелось: рабочие сами куют себе цепи. Теперь пистолет наконец вернулся к законным хозяевам, попал, как говорится, по назначению. Такие вот железки в рабочих руках избавили в свое время Кению от колониализма. Сегодня оружие нам тоже не помешает. Как иначе защитить богатство, единство и свободу родины? Впрочем, хватит мне проповедовать. Вечером снова будут стычки, это уж наверняка. Возьми пистолет, спрячь в сумку. Встретимся завтра в десять утра на автобусной станции. Никому его не показывай, даже Гатуирии, С этими образованными никогда не знаешь, на чьей они стороне: неустойчивы, как дождевая капля на листке. Теперь иди и будь начеку. Пистолет послужит тебе пропуском на наш рабочий праздник — доживем и мы до счастливых дней.

Мутури передал Вариинге пистолет; сердце ее затрепетало. Но на смену робости пришла отвага — застучала в каждой клеточке ее тела. Теперь ей ничто на свете не страшно, она не спасует ни перед чем. Все сомнения и страхи улетучились, едва Мутури доверил ей рабочий секрет. Она хотела расспросить его о том, как он спас ее на переезде в Накуру, но передумала, спросила о другом:

— Прежде чем ты уйдешь, я хочу задать тебе один вопрос. Кто ты?

— Я? — переспросил Мутури. — Я представитель подпольной рабочей организации, действующей в Найроби. Больше ни о чем меня не спрашивай. Береги себя и помни — ты не одинока.

На этом они расстались. Вариинга вернулась к Гатуирии, все время думая о секрете, доверенном ей Мутури. Она решила, что разумнее всего поскорее отнести пистолет к себе, и потому объявила Гатуирии, что очень устала и хочет поспеть домой засветло.

Лицо Гатуирии помрачнело. Он-то надеялся проводить ее, но не решался предложить свои услуги.

— Я хотел досмотреть этот спектакль до конца, — промямлил он. — Как бы нам увидеться завтра?

Договорились встретиться в полдень у гостиницы "Солнечный свет". Вариинга собиралась спеть Гатуирии напоследок обрядовую песню, которую слышала в детстве:

Теперь ты меня видишьИ можешь хорошенько разглядеть.Заря на небе заиграла,Мне все равно: жизнь или смерть.Заря на небе заиграла…

Но оставила это до следующей встречи. Она шла по дороге, а сердце ее так и взмывало ввысь, словно на крыльях. Не подождать ли попутного матату? И тут она вспомнила про Мвауру, вспомнила об угрозе, нависшей над Мвирери ва Мукираи, и поспешила в гостиницу "Зеленая радуга" — может, удастся уговорить Мвирери не ехать сегодня в Найроби.